История Италии. Том II

9 ноября 1917 г. основные силы разбитой итальянской армии перешли на правый берег реки Пьяве. С 10 ноября начался первый этап битвы за Пьяве. Из прежних 65 дивизий у итальянской армии оставалось в полной боевой готовности только 33. Против нее наступало 50 австро-германских дивизий. Несмотря на усиленные атаки, австро-германской армии не удалось добиться прорыва на линии Пьяве и горного хребта.

Второй этап первой битвы на Пьяве начался 3 декабря и кончился 26 декабря 1917 г. После небольшой передышки австро-германские части возобновили свои атаки как по линии Пьяве, так и у горы Граппа. На этом участке австро-германцам сначала удалось овладеть некоторыми вершинами в горном районе в направлении реки Брента, но в целом горный массив Граппа удерживался итало-французскими дивизиями. После этого австро-германское наступление было в основном приостановлено[778].

* * *

Последствия поражения под Капоретто не преминули отразиться на уже и так неустойчивом внутриполитическом положении Италии. В первые же дни после разгрома все слои итальянского населения были охвачены паникой. Раздавались требования о заключении сепаратного мира Италии с Австро-Венгрией[779]. Даже наиболее шовинистически настроенные интервентисты впали в уныние и растерялись. Однако сформировавшееся через несколько дней после разгрома на фронте правительство Орландо попыталось сколотить нечто вроде «union sacrée» (священного союза) всех партий, от правых до левых, от интервентистов до нейтралистов. На заседании палаты депутатов 14 ноября 1917 г. казалось, что правительству это удалось. В этот день даже Джолитти произнес патриотическую сдержанную речь[780]. С оборонческой речью, вразрез с антивоенной позицией руководства ИСП, выступил реформист Прамполини, хотя он тут же оговорился, что итальянские социалисты остаются противниками воины[781].

Но «патриотическое единение» продолжалось недолго. Уже в середине декабря, когда палата депутатов провела несколько закрытых заседаний, разногласия между партиями опять обострились, причем первым на закрытом заседании выступил новый военный министр Альфиери, который возложил всю ответственность за поражение на Кадорну и его штаб. Джолиттианцы хранили молчание. 21 декабря с антивоенной речью выступил социалист-центрист Моргари, который поддержал обращение Советского правительства ко всем странам о мире, требуя, чтобы итальянское правительство к нему присоединилось и обратилось с таким запросом и к союзникам.

Тем не менее за доверие правительству голосовали и джолиттианцы, и католики, а против — только социалисты. В ответ на выступление социалистов и половинчатые выступления джолиттианцев и католиков в декабре 1917 г. по инициативе группы депутатов-интервентистов (от крайних интервентистов до социал-патриотов типа Бономи) было образовано «парламентское объединение национальной обороны», к которому примкнуло 158 депутатов и 92 сенатора. К нему присоединились как правые консерваторы, так и националисты и независимые социал-шовинисты. Основной своей задачей это объединение считало борьбу с так называемым «внутренним фронтом», т. е. против «пораженцев», «предателей», под которыми его деятели подразумевали социалистов, джолиттианцев, католиков и других нейтралистов[782].

Создание этого объединения привело к внутренней дифференциации в лагере интервентистов и к поправению значительной части так называемых «левых» (бывших социал-патриотов и национал-синдикалистов, т. е. тех синдикалистов, которые стали интервентистами). Но, с другой стороны, оно вызвало раскол в лагере самих бывших «левых интервентистов, так как такие деятели, как Биссолати и Сальвемини, не разделяли империалистическую программу большинства членов объединения. Это проявилось в особенности в вопросах внешней политики, и в первую очередь в отношении к 14 пунктам Вильсона и югославскому вопросу. Между тем в результате этой дифференциации правые либералы сблизились с националистами[783].

Последствия военного поражения резко сказались на хозяйственном положении Италии. Во время отступления в руки врага попали все склады по снабжению армии, а в наличии не было почти никаких запасов зерна[784]. Снабжение из-за границы было значительно затруднено из-за нехватки общего тоннажа морского торгового флота, который снизился во время войны на 60 %[785]. Премьер Орландо учредил комиссию по снабжению, впоследствии преобразованную в министерство, под председательством крупного миланского промышленника С. Креспи. Креспи 21 декабря 1917 г. заявил в палате: «Я теперь могу гарантировать жизнь страны только на 30 дней…»[786].