История Италии. Том II

Насколько они были обоснованны, — на этот вопрос исчерпывающе ответить можно было лишь после детального обследования итальянских архивов. Итальянская буржуазная пресса в дни поражения и итальянская буржуазная историография по сей день настойчиво твердят об охватившем итальянские народные массы в дни поражения «патриотическом воодушевлении». Бесспорно, что какую-то часть населения, в том числе и рабочих, эти настроения действительно захватили. И все же многие свидетельства и факты сигнализируют о неисчезнувших и даже усилившихся с поражением антивоенных настроениях масс и их вражде к «синьорам, которые хотели войны». Буржуазная пресса недаром клеймила в те дни «паникеров», распространяющих среди крестьян убеждение в том, что «нашествие немцев не сулит им вреда. Немцы будут лучше платить и накажут сеньоров, которые хотели войны». «В Марке крестьяне в восторге от происшедшего. Они верят и надеются, что таким путем мы сразу придем к миру», — рассказывал в дни Капоретто в сугубо приватной беседе Л. Биссолати[769]. Надежду на то, что поражение приведет к миру, питали в те дни не одни крестьяне. На улицах Турина раздавались, как писала «Джорнале д’Италиа», «антипатриотические» (т. е. антивоенные. — К. К.) возгласы[770]. В Милане, по свидетельству травного редактора «Коррьере делла сера» Альбертини, «угрожающе распространялось наиболее острое негодование против тех, кто хотел войны»[771].

Поражение явилось ярким свидетельством банкротства правящих классов и их неспособности защитить национальные интересы страны. Партия, поднявшая в эти дни знамя борьбы за власть и в защиту революционного отечества от нашествия, могла бы найти поддержку многих, кто сейчас пугливо жался к правительству. А паралич правящей верхушки создавал объективные предпосылки для ее успеха. Но такое знамя поднято не было. Итальянский пролетариат и его партия не были к этому готовы. Отсутствие революционной перспективы, тот факт, что итальянские социалисты в своей пропаганде и организаторской деятельности неизменно отрывали борьбу пролетариата за мир от его борьбы за власть, сказались в эти дни в полной мере. В ИСП и в дни поражения продолжались споры между правыми и левыми. Правые восприняли поражение, как сигнал для открытого перехода на оборонческие позиции, и заявляли, что «когда в нашу родину вторгся враг… самый гнев против людей, которые довели ее до этого, отходит на второй план». Они звали солдат на фронте и граждан в тылу сомкнуть ряды для «высшего сопротивления»[772]. Левые подчеркивали свою верность антивоенным принципам. Но, критикуя правых, они не сумели противопоставить их оборончеству четкой интернационалистской программы действий. Они еще не закончили свои споры о родине, и «Аванти!» даже в дни поражения выходила со статьями, продолжающими теоретическую дискуссию. Статьи были длинные, путаные, с цитатами из Канта, Гегеля, Манцони. Все же многие из левых рвались в эти дни, как никогда, к активной борьбе за мир, и в октябре — ноябре в Риме на заседании ИСП совместно с руководителями революционной фракции встал вопрос о действиях, к которым призывали левые. Члены руководства ИСП, как видно из полицейского отчета, обвиняли руководителей фракции в том, что их действия могут привести к серьезному расколу.

В партии, а руководители фракции в свою очередь обвиняли партийных лидеров в намерении под предлогом защиты единства партии уклониться от всякого участия в событиях[773].

Неясно, о каких именно действиях шла речь. Возможно, об общенациональной забастовке против войны. Сделано, во всяком случае, не было ничего, и партия в целом оказалась не способна «превратить пассивное сопротивление народных масс… в активную революционную борьбу»[774].

А между тем дни шли, и паралич, овладевший правящей верхушкой, начал постепенно ослабевать. В конце октября стало известно, что Англия и Франция посылают свои войска на помощь Италии, и итальянские политические деятели ухватились за это, как утопающий за соломинку. 31 октября было, наконец, сформировано — под знаком продолжения войны — новое итальянское правительство. Во главе его встал Орландо, и это свидетельствовало о поражении сторонников военной диктатуры. Министром иностранных дел остался Соннино, что должно было символизировать в глазах союзников Италии ее верность своим обязательствам. Армия продолжала, однако, неудержимо откатываться на запад, войска союзников, прибывая в Италию, дислоцировались в тылу, экономическая разруха принимала чудовищные размеры, и судьба итальянского буржуазного государства по-прежнему висела на волоске.