История Италии. Том II

Программа итальянского национализма была достаточно ясной: усиление власти государства, укрепление престижа монархии и вооруженных сил, борьба не только против социализма, но и против всех форм буржуазной демократии. Коррадини не уставал обвинять стоявшую у власти либеральную буржуазию в ограниченности и трусости, в том, что она ничего не предпринимает для того, чтобы превратить Италию в великую державу, обладающую богатством, колониями, международным престижем, достойную своего великого прошлого. Среди идеологов движения, кроме Д’Аннунцио и Коррадини, были и другие писатели, также испытавшие влияние философии и эстетики Ницше, которого они понимали, как уже сказано, крайне односторонне, усвоив преимущественно лишь то, что отвечало их стремлениям. Так, они восхваляли культ насилия и войны, твердили о морали господ и морали рабов. Они на все лады воспевали Римскую империю, оправдывали колониальные притязания ссылками на походы Спиционов. В конце XIX и начале XX в. эстетические течения, ярко окрашенные националистическим психозом, таили уже в себе зародыши будущей идеологии фашизма. Распространение националистической идеологии не было случайным: наступление эпохи империализма вызвало волну антидемократизма почти во всех странах Западной Европы, и многие представители итальянской интеллигенции, разочаровавшиеся в недавних своих симпатиях к рабочему движению, жадно хватались — в поисках новых ценностей — за каждый последний крик интеллектуальной моды, утверждавшейся в Париже или других столицах.

С конце XIX в. в католическом мире выделились группы, называвшие себя христианско-демократическими. Их идеологом был молодой священник Ромоло Мурри (1870–1944), основавший в 1898 г. журнал «Культура сочиале». Этот журнал с самого начала заявил, что намерен бороться с социализмом и либерализмом, но в то же время он резко осуждал капитализм и писал о необходимости расчистить путь для левой католической программы, для осуществления которой христианские демократы намерены опираться в основном на народные массы. Мурри и его группа оказались слишком левыми для Ватикана, их причислили к «модернистам», которых высшая церковная иерархия считала крайне опасными, и их разгром стал неотвратимым. Грамши видел в модернистах религиозных реформаторов, появившихся в конкретных условиях религиозной жизни в Италии.

Модернизм нельзя рассматривать как стройную и цельную идеологическую систему, так как на взгляды модернистов оказывали влияние и позитивизм, и идеализм, и прагматизм. Важно было, однако, уже одно то, что в начале XX в. в Италии появились люди, решившие развернуть движение за реформу церкви, причем эти люди надеялись встретить поддержку в тех самых католических массах, которые до тех пор пассивно подчинялись духовенству. Книги модернистов попали в индекс запрещенных Ватиканом книг, а сами они подверглись решительному осуждению и наказаниям. «Интегральные» католики (отъявленные клерикалы), пользуясь полицейским режимом, установленным внутри церкви, свирепо расправлялись со своими врагами. Впоследствии Грамши с горечью писал о том, что равнодушие, проявленное крупнейшими светскими философами к этому разгрому, изолировало модернистов в области культуры и облегчило иезуитам победу над ними. Социалисты также отнеслись ко всему этому равнодушно. Надо было обладать большим чутьем, чтобы в то время осознать значение католического модернизма.

Большую роль в итальянской культуре и общественной жизни на протяжении более полувека играл знаменитый философ и мыслитель Бенедетто Кроче (1866–1952). Кроче — фигура чрезвычайно сложная. В 90-х годах, слушая лекции Антонио Лабриолы, он прошел через кратковременное увлечение марксизмом, но марксистом не был никогда, хотя сам заявлял, что одно время был «искренним социалистом». Более того, именно Кроче, не имевший отношения к рабочему движению, стал в конце XIX и начале XX в. одним из духовных лидеров европейского ревизионизма (в частности, он оказал немалое влияние на формирование идеологии главы французского «революционного синдикализма» Жоржа Сореля).