История из Касабланки

Надеваю кроссовки, пристегиваю Грейс в слинге и спешу в библиотеку. Беседую с библиотекарем, и ей удается разыскать копии репортажей местных газет, освещающих те события. Большинство из них повествуют о задействованных военных судах, и мне требуется некоторое время, чтобы найти какие-либо факты о других, гражданских кораблях. И вот я вижу ее – «Эсперансу», упомянутую в сноске к одной из статей. Прямое попадание снаряда во время боевых действий 8 ноября 1942 года потопило судно, стоявшее на якоре в гавани. Считалось, что все гражданские пассажиры и члены экипажа, находившиеся на борту, погибли.

Моя рука дрожит, когда я кладу газету на стол перед собой. Жози. Аннет. Дельфина. Они через многое прошли и были так близки к тому, чтобы уехать! Я не могу заставить себя поверить, что им это так и не удалось. «Эсперанса», наполненная грузом надежд и мечтаний, должна была отплыть и благополучно доставить их в Лиссабон! Там они должны были пересесть на другой корабль, который перевез бы их через Атлантику к их новой жизни в Америке. Я представляла Жози взрослой женщиной, в разных ролях, о которых она мечтала в своем дневнике: фермер, юрист, библиотекарь, репортер, ученый, врач. Вместо этого теперь у меня в голове прочно обосновался образ горящего остова корабля, тел его пассажиров, разбросанных в грязной воде гавани, бьющихся за жизнь, проигрывающих борьбу, тонущих без следа… Все, что осталось от истории семьи Дюваль, – это личный дневник, который Жози спрятала под половицами своей комнаты в мансарде. Каким-то немыслимым образом – возможно, в суматохе отъезда – он был забыт. И теперь я – единственный человек в мире, который знает о нем.

Мое сердце разрывается от тяжести этого знания. Жози стала для меня такой реальной! И теперь я должна отпустить ее…

Но пока это никак не получается. Внезапно мне в голову приходит мысль. Я возвращаюсь к столу, за которым сидит библиотекарь.

– Вы нашли то, что искали? – интересуется она.

– Да, спасибо, вы были так любезны.

– Но, похоже, это не та информация, на которую вы надеялись? – Ее доброе лицо выражает участие. – У вас такой вид, словно вы пережили шок.

Я качаю головой.

– Нет, совсем не та. Но могу ли я попросить вас еще об одном одолжении? Это займет много времени, я понимаю, но мне интересно, существуют ли по сей день библиотечные записи сороковых годов? Подробности о том, кто какие книги брал и так далее? – Я просто хочу знать, вернула ли Жози свои библиотечные книги, как она планировала и о чем упомянула в последней записи в своем дневнике. Это мелочь, но это единственное, что мне удается придумать, чтобы получить еще одну подсказку, способную пролить свет на ее последние дни в Касабланке.

Библиотекарь сияет. Она – настоящий хранитель, отлично подходит для своей работы. Проверка фактов и ведение записей, очевидно, являются для нее чем-то вроде страсти.

– Все старые учетные книги хранятся у нас в подвале. Вас интересует какой-то конкретный год?

– Да, сорок второй. Особенно ноябрь.

– Подождите здесь, – говорит она. – Я скоро вернусь.

Черная льняная обложка гроссбуха потерта и побита по краям, углы загнулись от частого использования. Когда женщина открывает ее, я улавливаю слабый запах плесени. Она осторожно переворачивает страницы в поисках имени Жози.

– Смотрите, – торжествующе произносит она. – Вот она – Жозиана Дюваль. 29 октября она взяла две книги Дороти Л. Сэйерс и вернула их 7 ноября.

Я протягиваю палец, чтобы коснуться этого имени. Написано другой рукой, должно быть, это почерк мадемуазель Дюбуа, но все равно есть ощущение последней мимолетной связи с Жози.

Библиотекарь переворачивает страницы.

– Вот она снова, – говорит она.

Из вежливости я смотрю, уверенная, что это предыдущая запись. И потрясенно замираю, когда вижу дату.

– 23 ноября?! Но это невозможно! Она была на корабле, который затонул в битве при Касабланке!

Библиотекарь продолжает перелистывать страницы.

– И снова, в декабре. Похоже, есть вероятность, что она выжила.

Волна надежды, поднявшаяся было в моей груди, внезапно обрывается. Конечно! Жози отдала Нине свою библиотечную карточку. Мадемуазель Дюбуа, наверное, продолжала записывать книги на имя Жози даже после ее гибели. Я качаю головой.

– Спасибо. Я почти убеждена, что у меня есть этому объяснение. И я не думаю, что она могла выжить.

– Вы уверены? Видите ли, могу сказать без ложной скромности, что люди моей профессии отличаются аккуратностью и скрупулезностью.

– В газетных сообщениях прямо сказано, что все находившиеся на борту погибли. Корабль взорвался, когда стоял на якоре в гавани.

Я показываю ей статью.

– Ну что ж, тогда все это так и останется неразгаданной загадкой. И это тоже своего рода трагедия.

Я еще раз благодарю ее за потраченное время и помощь. Грейс становится беспокойной, поэтому мне следует поспешить домой.

* * *