История Израиля. От истоков сионистского движения до интифады начала XXI века

Этой войны Бегин желал уже давно. «Альтернативой этой операции служит Треблинка, и мы решили, что больше не будет Треблинки»[235], – резко заявил он 5 июня 1982 года. В речи, произнесенной в августе 1982 года в Колледже национальной безопасности, он высказался за «войну по выбору»[236]. По оценке Бегина, все войны Израиля, за исключением войны 1948 года, «войны на истощение» и войны 1973 года, были войнами по выбору. По его словам, любой превентивный или упреждающий удар или даже война из-за захода за красные линии была войной по выбору. Исходя из этого, он поместил войну в Ливане в одну категорию не только с Синайской кампанией – хотя Бен-Гурион предпринял ее из опасения усиления Египта, а затем отступил от войны, как только столкнулся с реакцией двух сверхдержав, – но также и с Шестидневной войной, которую все израильтяне рассматривали как войну, начатую Египтом. В этом расширенном определении термина «война по выбору» Бегин искал законный повод для начала войны в Ливане. Он оправдывал войну по выбору, говоря, что тем самым предотвращается война без выбора в дальнейшем. «Не существует морального диктата, согласно которому нация должна или имеет право сражаться только тогда, когда она стоит спиной к морю или находится на краю пропасти»[237]. Эта концепция противоречила самим основам этоса израильского общества: оборонительный дух, сформировавший мировоззрение поколений борцов в ишуве и в государстве. Для них война всегда должна быть войной по необходимости, – когда нация стоит на грани. В конце концов, ни израильское общество, ни ЦАХАЛ не приняли новую концепцию Бегина.

Вопрос о том, в какой степени Бегин придерживался концепции Шарона о поэтапной войне, вызвал раскол между поклонниками и критиками Бегина. Несомненно, Бегин одобрял действия Шарона, иногда до, а в других случаях – уже после. Когда Армия обороны Израиля вторглась в Ливан, Бегин был убежден, что операция продлится всего пару дней и повлечет незначительные жертвы. Он не был знаком ни с картами, ни с военной наукой. К примеру, наряду с другими членами его правительства без военного опыта он полагался на утверждение Шарона, что обход сирийских сил в долине Бекаа вынудит их отступить, а не схлестнуться с ЦАХАЛом. Но все офицеры ЦАХАЛа, видевшие этот план, понимали, что им придется воевать с сирийцами. Шарон объяснил Бегину и членам его кабинета, что расширение военных действий с сорокакилометровой приграничной зоны вплоть до Бейрута и от столкновений с палестинцами до нападения на сирийцев было необходимо для защиты войск ЦАХАЛа и предотвращения потерь. Иностранным журналистам, взявшим интервью у Бегина во время боевых действий, было трудно понять, был ли он лжецом или просто некомпетентным специалистом, поскольку не знал, что происходило на поле боя. После всех его опровержений, основанных на вводящих в заблуждение отчетах Шарона, человеком, который сообщил Бегину, что ЦАХАЛ уже находится в Бейруте, оказался американский посредник Филип Хабиб.

Боевые действия постепенно расширялись. Вместо ограниченного сражения с палестинскими боевиками это превратилось в крупномасштабную войну, включавшую ожесточенные танковые бои против сирийцев, уничтожение сирийских ракет класса «земля—воздух» в Ливане и ожесточенные бои в лагерях беженцев Сидона, а затем в лагерях Бейрута. Вступление ЦАХАЛа в Западный Бейрут после двухмесячной осады города требовалось для оказания давления на Арафата с целью вывести его штаб и боевиков из Ливана. Тем временем палестинское гражданское население Западного Бейрута пострадало в результате сильных бомбардировок и перебоев с электро- и водоснабжением, пока ООП и сирийские вооруженные силы внутри города не согласились его эвакуировать в августе 1982 года.

Докладывая об операции правительству, Шарон предполагал, что израильские потери составят несколько десятков человек, что полностью противоречило оценке, сделанной офицерами ЦАХАЛа, мнение которых не было представлено правительству. К завершению эвакуации ООП из Бейрута в результате войны погибло около 500 израильтян. Это был первый вход ЦАХАЛа в арабскую столицу, и он был осуществлен почти тайно, без обсуждения в правительстве.