История Израиля. От истоков сионистского движения до интифады начала XXI века

Роман Амоса Оза 1987 года Black Box («Черный ящик») выразил литературное, поэтическое сожаление по поводу утраты старой культуры сабров, замененной растущим национализмом и религиозностью мизрахи. В нем описывается любовный треугольник, в котором женщина разрывается между двумя мужчинами – своим первым мужем, отважным военным и ученым, умирающим от рака, и вторым мужем, североафриканским евреем и учителем религии, получившим базовое и иудейское образование, о чем свидетельствуют фрагменты стихов, из которых он строит свою речь. Первый муж, представляющий левых сионистов, постепенно исчезает, в то время как второй, представляющий новый Израиль, необразованный и не приспособленный к местным условиям, остается воплощением жизненности. Именно он заявляет, что ему принадлежит прекрасная женщина, разрывающаяся между ними двумя. Она символизирует страну и израильский опыт. Роман – это и оплакивание исчезающего мира, и принятие новой реальности, соединенное с признанием того, что старые устои утратили жизнеспособность.

Еще одно литературное произведение, оплакивающее утрату старого Израиля, – это роман Меира Шалева 1988 года The Blue Mountain («Голубая гора»). Книга, в которой прослеживаются жизни нескольких поколений членов мошава Изреельской долины, может быть истолкована как элегия о сионистской мечте, потеря которой подтверждается среди прочего тем фактом, что в конце концов люди пали в битвах и весь идеализм угас, мошав зарабатывает деньги, продавая участки евреям диаспоры, желающим быть похороненными на Святой земле. Этот роман также заканчивается нотой принятия. Его главный герой, шокировавший весь мошав своей распущенностью, находит настоящую любовь с девушкой из ультраортодоксальной семьи, пришедшей в мошав, и с ее помощью он укореняется на земле. Но, несмотря на относительно оптимистичный финал романа, это печальная книга о реальности, которой больше нет.

В течение 1983 года Бегин потерял пыл и стойкость духа, которые требовались от премьер-министра. Он все больше замыкался в себе, не участвовал в заседаниях кабинета министров, не общался с коллегами и не делал никаких предложений. 28 августа 1983 года на еженедельном заседании кабинета министров Бегин объявил о своем решении уйти в отставку. «Я больше не могу это выносить», – заявил он без дальнейших комментариев. Был ли он в состоянии депрессии из-за того, как развивались боевые действия в Ливане? Не сломило ли его дух количество жертв, о чем скандировали демонстранты у его дома? Или, возможно, он просто устал нести бремя работы в правительстве. Бегин не дал никаких объяснений. То был конец эпохи.

18 Упущенные годы. Меняющаяся израильская идентичность, 1984–1990

Когда на выборах 1981 года Likud получила только на одно место больше, чем Альянс (HaAvoda плюс Mapam), Бегин все еще мог сформировать коалиционное правительство, а Альянс – нет. На выборах 1984 года партия получила на три места больше, чем Likud, но снова не смогла сформировать правительство, поскольку Likud могла набрать большинство в Кнессете. На выборах 1988 года между двумя основными партиями вновь возникла тупиковая ситуация. На протяжении 1980-х годов израильские избиратели отказывались предоставить какой-либо из партий исключительную власть. Больше не было партии, набиравшей большую часть голосов, составляющей основу правительственной коалиции. Учитывая результаты выборов, HaAvoda и Likud были вынуждены прийти к компромиссу и сформировать совместные правительства. С 1984 по 1990 год Израиль возглавляли правительства национального единства, в состав которых входили две основные партии вместе с несколькими партиями-сателлитами (Mapam покинула Альянс после создания первого правительства национального единства).