История Израиля. От истоков сионистского движения до интифады начала XXI века

Хотя старые элиты утратили политический контроль и их роль в создании национального этоса снизилась, они по-прежнему доминировали в экономике, армии, высшем образовании, СМИ и судебной системе. Однако потеря статуса, пугающие образы, рисуемые политическими противниками, озабоченность ростом власти масс под влиянием националистического и религиозного мировоззрения – все это вылилось в опасение, что демократия в Израиле исчезнет. По мнению исследователя Менахема Маутнера, 80-е годы характеризовались беспокойством либералов (то есть старых элит) по поводу наступления антидемократических правых на центры власти в израильском обществе. Эти либералы считали Верховный суд в частности и судебную систему в целом защитниками израильской демократии, последним бастионом, защищающим характер Израиля как демократического государства. Поэтому они не протестовали против судебной активности Верховного суда, подрывающей статус Кнессета как законодательной ветви власти и автономии исполнительной власти, но поддерживали судебную систему во всех ее противостояниях с правительством. Представители ультраортодоксов и Shas имели веские основания жаловаться на то, что настойчивое требование Верховного суда о равенстве не позволяет им использовать свою политическую власть для получения экономических выгод своим сторонникам. Суд представил себя институтом, основанным на базовых ценностях Израиля, руководящим государством, несмотря на популистские тенденции в Кнессете.

Как и другие интеллектуальные моды, постмодернизм был импортирован в Израиль из Соединенных Штатов в конце 1980-х годов. Идея об отсутствии иерархии ценностей или культуры понравилась тем, кто считал, что старая израильская культура не позволяет им выразить свои воспоминания о родине, языке, обычаях и образе жизни, на протяжении многих лет окутанные туманом ностальгического романтизма. Мультикультурализм хорошо сочетается с постмодернизмом. Постмодернизм считал, что не существует культурного канона, а популярная и высокая культура имеют равную ценность. Добро и зло, высокое и низкое, правда и ложь, прекрасное и уродливое – все это относительно; такие суждения основаны на определенных системах ценностей и не представляют универсальных истин. Эта концепция хорошо сочетается не только с мультикультурностью, но и с растущим статусом телевидения как творца национальной культуры.

История песен и музыки мизрахи демонстрирует изменения, произошедшие в израильской идентичности. До 1980-х годов на радио и телевидении преобладали песни Эрец-Исраэль и ивритская ностальгия. Исполнители-мизрахи, которых изгнали из центра израильской культуры на окраину рынков, где продавались их кассеты, тщетно протестовали против исключения; продюсеры израильских медиа не предоставляли им сцену. Но теперь, с ростом политической власти мизрахи, большей осведомленностью общественности о прошлой дискриминации против мизрахи и новой открытостью для незападных культур, музыка мизрахи, особенно поп-музыка, смесь Востока и Запада, теперь определяемая как «средиземноморский стиль музыки», покорила дискотеки, свадебные залы и, наконец, телевидение и радио.

В то же время мизрахи потребовали, чтобы их культурная традиция стала частью исторического нарратива еврейского народа, а также сионизма. Министерство образования и университеты приняли вызов. Первоначально делались лишь символические попытки, но постепенно начали появляться исследователи и исследования, занимавшиеся данными проблемами, и главы еврейской истории, которые ранее не были должным образом представлены, теперь оказались открыты и включены в национальный нарратив. В то же время в Соединенных Штатах произошла феминистская революция, быстро достигшая Израиля. И здесь мультикультурализм давал преимущество. На фоне продолжающегося существования патриархальных обществ, таких как арабское общество и часть еврейского общества, женщины Израиля принялись требовать своего законного места в экономике и культурной сфере. Растущее число женщин, выходящих на рынок труда, – поскольку для повышения уровня жизни требовалось, чтобы и муж, и жена выходили на работу, – и повышение уровня образования, открывшее новые виды занятости для женщин, привели к изменениям в семейных отношениях и отношениях полов. В этом Израиль ничем не отличался от других западных стран.