История Канады

Когда чужеземцы пришли в нашу деревню, чтобы начать стройку,
У меня было два сына.
Один почернел и задохнулся, заболев оспой.
А другому торговец продал кремневое ружье
За кучу выдровых шкур высотой с это ружье.
Мой сын теперь мог застрелить оленя, в которого я не мог попасть из лука.
Однажды он вошел в новый дом, где продавали виски,
Этот дом ваши отцы построили для нас.
Он напился до безумия, у него было ружье,
И он застрелил своего двоюродного брата, первенца моего брата…
Чужеземцы задушили моего сына веревкой.
С того дня наша раса вымирает.

When the strangers came to build in our village I had two sons.
One dies black and gasping with smallpox.
To the other a trader sold a flintlock.
My son gave the gun’s height on otter skins.
He could shoot the deer now my arrow fainted to reach.
One day he walked into the new whiskey-house
Your father built for us.
He drank its madness, he had the gun,
He killed his cousin, my brother’s firstborn…
The strangers chocked my son with a rope.
From that day there was no growing in my nation.

Канадский национализм и Британское Содружество Наций

К 11 ноября 1918 г. канадцы были по горло сыты военными действиями за пределами своей страны. Для франкоканадцев это утверждение справедливо вдвойне. И тем не менее к концу войны Канада взяла на себя новые обязательства как член международного сообщества. Прежде всего, она имела статус полноправного члена Лиги Наций. Вскоре стало очевидно, что для последующих правительств Канады членство в международных организациях всегда было подтверждением ее статуса. Сначала Роберт Борден в 1919 г., а затем сенатор Рауль Дандюран[395], выступавший перед правительством либералов Маккензи Кинга в 1922 г., дали ясно понять, что Канада «жила в доме с жаропрочными стенами далеко от легковоспламеняющихся материалов», и поэтому она не должна была обязательно следовать принципу коллективной безопасности. Высокопарные чувства и даже хитро сформулированные декларации, исполненные добродетели, — это одно, а конкретные действия — совсем другое. Как и их южные соседи, дремлющие в изоляции, большинство канадцев, казалось, хотели вернуться к «нормальной» жизни.

Это же желание лежало в основе стремления Канады добиться самоуправления, оставаясь членом Британской империи и Британского Содружества Наций. В 1919 г. условия членства Канады в составе империи оставались такими же запутанными, как в 1914 г., и вряд ли кто из канадцев был удовлетворен этой ситуацией. На пути к самоопределению страны по-прежнему стояли предвоенные барьеры. Однако там, где Лорье медлил, Маккензи Кингу приходилось действовать. Как и подобает консерватору, Артур Мейген попытался пойти по пути Роберта Бордена, поддерживая курс на типично имперскую внешнюю политику, сформулированную как процесс «постоянных консультаций». На Вашингтонской морской конференции, проходившей в 1921–1922 гг., эта политика сработала неплохо, но только из-за того, что Великобритания приняла позицию Канады и разорвала союз с Японией вопреки рекомендациям тихоокеанских доминионов. США хотели, чтобы этот союз прекратил свое существование, а для Мейгена хорошие отношения с американцами были первоочередной задачей. Тем не менее Вашингтон стал концом, а не началом.