История Консульства и Империи. Том III

В те же самые дни ноября Великая армия продолжала свой путь из Дорогобужа в Смоленск, на каждом шагу устилая землю мертвецами, павшими лошадьми и брошенными повозками и утешаясь мыслью, что в Смоленске найдет пищу, отдых, кров, подкрепления, словом, все средства, чтобы вернуть себе силу, победу и славное превосходство, которыми она наслаждалась двадцать лет. В то время как за головой армии не гнались по пятам ожесточенные враги, и над ней простиралось только небо, ставшее самым злейшим из врагов, арьергарду Нея приходилось вести в каждом проходе упорные бои, чтобы без артиллерии и кавалерии останавливать русских, располагавших в изобилии всеми родами войск. В Дорогобуже Ней упорно защищал город, льстя себя надеждой удержать его в течение нескольких дней, чтобы все отставшие успели войти в Смоленск. Продержавшись в Дорогобуже день, а затем и второй, маршал отступил, когда русские, перейдя через Днепр на его правом фланге, вознамерились окружить его и захватить. Тогда он передвинулся к другой переправе через Днепр, в Соловьеве, которую также оборонял, и в нескольких лье от этого места, на Валутиной горе, которую тремя месяцами ранее он покрыл убитыми, так же упорно отстаивал участок. Однако оттуда следовало уже возвращаться в Смоленск, и Ней вернулся, но последним и после того, как сделал всё возможное, чтобы задержать продвижение русских.

Каждый корпус, занимая место в строю, постепенно приближался к Смоленску; всем предстояло, увы, испытать жестокое разочарование. Наполеон, прибывший первым, хорошо знал, что в городе нет обширных складов продовольствия, на которые все рассчитывали, но с десятидневным запасом продовольствия, который еще там оставался, он надеялся вернуть в ряды разбредшихся людей, раздавая провиант только в местах расквартирования всех полков. Присоединив людей, он надеялся и вооружить их с помощью ружей, имевшихся в Смоленске.

Вступив в Смоленск во главе гвардии, Наполеон приказал, чтобы впусти.™ только ее, выдали ей продовольствие и предоставили свободные жилища. Толпа отставших, обнаружив, что путь в город, бывший предметом всех ее надежд, закрыт, была охвачена отчаянием и гневом, и ее гнев излился главным образом на гвардию, которой жертвовалось всё, как говорили. Стремление поддержать в гвардии дисциплину действительно оправдывало предпочтение, которым она пользовалась при распределении ресурсов. Но когда вслед за отставшими подошли солдаты 1-го корпуса, которых не берегли ни дня, и присоединились к безоружной толпе, скопившейся у ворот Смоленска, следовало отказаться от химерических запретов, неспособных уже предотвратить почти свершившийся распад армии. Только изобилие, покой и безопасность могли вернуть людям физическую и моральную силу, достоинство и чувство дисциплины. Толпа силой прорвалась на улицы Смоленска и бросилась к складам. И когда сторожа отослали голодных людей на полковые квартиры, пообещав, что там будет производиться раздача продовольствия, обещания их были встречены с неудовольствием, но всё же поначалу им поверили и повиновались. Когда же, проблуждав по разоренному городу, солдаты нигде не нашли обещанных мест распределения пищи, они вернулись с возмущенными криками, бросились к складам, взломали двери и предались разграблению. В конце концов удалось навести некоторый порядок и спасти кое-что для корпусов Евгения и Нея, которые подходили к Смоленску, ведя непрерывные бои и прикрывая город от неприятельских войск. Они получили продовольствие и немного покоя, но не под крышами, а на улицах, под защитой от неприятеля, но не от холода.

Однако уже невозможно было питать иллюзии: солдаты, которые рассчитывали найти в Смоленске средства существования, одежду, кров над головой, подкрепления и стены, а нашли только немного продовольствия, очень быстро поняли, что надо вновь уходить, быть может, на следующий же день, и продолжать бесконечное бегство, без крова над головой ночью, без хлеба днем, давая непрерывные бои, с истощенными силами, почти без оружия и с жестокой уверенностью стать в случае ранения добычей волков и воронов. Такая перспектива ввергла всю армию в подлинное отчаяние; она увидела себя на краю гибели, и между тем, она еще не знала всего!

Придя в Смоленск, Наполеон получил известия еще более зловещие, нежели те, что ждали его в Дорогобуже. Прежде всего, генерал Бараге-д’Илье, выдвинувшийся в соответствии с приказом штаб-квартиры со своей дивизией на Ельню, выслал вперед авангард Ожеро и наткнулся на всю русскую армию. Он потерял бригаду Ожеро в 2 тысячи человек и теперь возвращался в Смоленск с остатками своей дивизии. В то время как эта несчастная дивизия шла в Смоленск, Наполеон узнал, что армия Чичагова продвинулась еще дальше, угрожала Минску, нашим огромным складам в этом городе и, главное, линии отступления армии; что Шварценберг, раздираемый желанием погнаться за Чичаговым и страхом оставить у себя в тылу Сакена, терял время в бессмысленных раздумьях и никуда не выдвигался; что воссоединившиеся Виктор и Удино, преувеличивая силу