История Консульства и Империи. Том IV. Книга 1

При таком положении дел в замок Дампьер, где ночевали Шварценберг и император Александр, вдруг доставили депеши, изъятые у парижского курьера, захваченного легкой конницей союзников. В замке находились князь Волконский, исполнявший при Александре обязанности начальника штаба, и граф Нессельроде, глава канцелярии. Позвали графа, который долго прожил в Париже и лучше всех мог понять истинный смысл перехваченных депеш. Они, в самом деле, были чрезвычайно важны и содержали письма императрицы и Савари к императору. И те и другие выражали самую горячую тревогу относительно внутреннего состояния Парижа, письма Марии Луизы, проникнутые своего рода ужасом, не имели, конечно, большого значения, ибо являлись только выражением женской слабости. Но письма Савари обладали огромной ценностью, ибо невозможно было

заподозрить в робости министра полиции и солдата, весьма привычного к трудным положениям, а он заявлял, что в Париже немало влиятельных сообщников врага и при появлении армии союзников они, вероятно, последуют примеру жителей Бордо. Это откровение в ту минуту было чрезвычайно важным: оно окончательно раскрывало политическую ситуацию и прекращало всякую неуверенность относительно дальнейших действий. Невольное признание жены императора и его министра полиции не оставляло сомнений в том, что трон готов пасть и движение к Парижу есть верное средство вызвать его падение.

Разбудили Александра и Шварценберга и передали им содержание перехваченных писем. Оба были ими убеждены и тотчас приняли решение двигаться на Париж и приступить к исполнению задуманного с рассветом. Не все государи находились в ту минуту в замке. При главнокомандующем был лишь Александр, наиболее активный из них, желавший всегда находиться рядом с генералами. Самый скромный, благоразумный и наименее энергичный император Франц, который не был военным и не хотел стеснять своим присутствием генералов, находился в ту минуту довольно далеко, в Бар-сюр-Обе. Король Пруссии, более сдержанный, чем первый, но более активный, чем второй, поселился в окрестностях замка. Было решено немедленно за ним послать, с утра привести в движение армию, чтобы приблизиться к Марне, где располагался Блюхер, и после обсуждения положения, результат которого не оставлял сомнений из-за участия пруссаков, направиться на Париж. Утром 24 марта отбыли из Дампьера в Сомпюи.

Потребовалось совсем немного времени, чтобы туда прибыть, ибо Сомпюи находился на расстоянии трех лье от Дампьера. Император Александр, Шварценберг, начальник Главного штаба Волконский и граф Нессельроде встретились в Сомпюи с королем Пруссии, Блюхером и его штабом. Говорят, что роковое решение, которое привело европейские армии в Париж, было принято на небольшом холме в окрестностях Сомпюи, где и состоялось обсуждение. Все были почти единодушны. На возражения, выдвигавшиеся методичными военными, не

выходившими за рамки четко понимаемых военных правил, тотчас находились ответы.

Наполеон намерен разместиться на коммуникациях союзнических армий, но они тоже намерены разместиться на его коммуникациях. За ущерб, который он причинит, завладев складами союзников, их госпиталями, арьергардами и обозами со снаряжением, ему отплатят вдвойне и даже втройне, захватив всех, кто окажется между Парижем и французской армией на дороге из Нанси. Он захватит много, они захватят еще больше. И потом, куда идет Наполеон, и куда идут они? Наполеон — в Мец и Страсбург, где его присутствие ничего не решит, а союзники идут в Париж, где наверняка произведут революцию и отнимут у Наполеона власть, которая и делает его столь грозным. Последовать за ним — значит поддаться его замыслу, ибо именно этого он и хочет, исполняя столь странное и неожиданное движение на Лотарингию. Это значит позволить отвлечь себя от главной цели и подвергнуться новым военным опасностям, ибо Наполеон собирает подкрепления из гарнизонов и союзникам с изнуренными армиями придется вновь вступить в опасную игру, сражаясь против армий, недавно набранных. Они будут втянуты в бесконечные сложности и, что весьма вероятно, в конце концов попадут в какую-нибудь ловушку, которые он так хорошо умеет расставлять, и погибнут в ней. Идти в Париж и поразить Наполеона в самое сердце — значит действовать быстрее и надежнее, хотя с виду и опаснее. И в любом случае, даже если не удастся вступить в столицу Франции, союзникам будет обеспечена линия отступления, дорога из Парижа в Лилль, дорога в Бельгию, на которой они встретят Бернадотта со ста тысячами голландцев, англичан, ганноверцев и шведов.

Невозможно было убедительно опровергнуть подобные доводы. Им уступили все и таким образом расстроили расчеты Наполеона, ибо все руководствовались политическими мотивами, тогда как он, презирая политику, почти не слушал ее советов, учитывая только военные соображения. Будучи прав в военном отношении, он, как обычно, совершил ошибку политическую.