История Консульства и Империи. Том IV. Книга 1

Проведя с Марией Луизой время с 26 июля по 1 августа, Наполеон обнял ее в присутствии всего двора и, оставив в слезах, отбыл во Франконию. Он уже осмотрел в Майнце дивизии Ожеро, завершавшие формирование на берегах Рейна. В Вюрцбурге находились две дивизии Сен-Сира, в настоящее время двигавшиеся к Эльбе, где должны были занять позицию в Кёнигштайне. Они показались Наполеону превосходными, довольно хорошо обученными и воодушевленными всеми чувствами, каких он только мог желать. Он осмотрел крепость Вюрцбурга, цитадель, склады, словом, всё военное расположение, которое хотел превратить в один из важных пунктов своей линии коммуникаций, а затем направился на Бамберг и Байройт, где провел смотр других дивизий Сен-Сира и баварских дивизий, которым назначалось войти в состав корпуса Ожеро. После чего Наполеон отбыл в Эрфурт, а вечером 4 августа возвратился в Дрезден. Ранним утром 5 августа он был уже на ногах и трудился, торопясь потратить с пользой последние дни перемирия.

В самый день его приезда в Дрезден настоятельные просьбы Коленкура и Нарбонна предоставить им право вести серьезные переговоры стали как никогда горячими. Будто они ему надоели, Наполеон обратился к двум переговорщикам с упреками за то, что они, по его словам, позволили Меттерниху прижать их. Он заявил, что им недостает гордости, коль скоро они позволяют австрийскому министру говорить им, что в таком-то и таком-то случае Австрия присоединится к врагам Франции и объявит ей войну, будто честное предупреждение о том, что будет сделано в случае несогласования некоторых условий, может быть оскорбительным. Но после этих незаслуженных и неуместных выговоров он занялся более серьезным делом. Он уже не считал, что сможет добиться нового продления перемирия; к тому же чувствовал себя готовым к войне и желал теперь только отсрочить вступление в военные действия Австрии.

Но был только один способ склонить Австрию к подобному поведению — видимость искренних переговоров и даже серьезные надежды на заключение мира. Поэтому Наполеон принял решение осуществить прогноз Меттерниха, сказавшего, что с таким необыкновенным характером, как у Наполеона, никогда не следует ни в чем отчаиваться, и, возможно, в последний день и в последний час переговоры завершатся благополучным образом. Наполеон решился, в то время как полномочные представители будут продолжать терять время в пустых обсуждениях форм, поручить Коленкуру сделать серьезное секретное сообщение Австрии, единственной державе, с которой были возможны прямые переговоры. Если подобный демарш увенчается миром, Наполеон был бы доволен, но только в том случае, если условия, которых он не хотел, будут удалены: он льстил себя надеждой добиться от Австрии и этого, но в последнюю минуту, когда перед ней встанет окончательный выбор между войной и миром.

Он предписал Коленкуру (в отношении Нарбонна тайна должна была сохраняться, чтобы переговоры получили еще более интимный характер) отправиться к Меттер-ниху, подойти прямо к нему и сказать, что он, Коленкур, желает использовать оставшиеся пять дней на то, чтобы убедиться в существе дела, особенно в том, что касается Австрии; что ее решительно спрашивают об условиях, на которых она вступит с Францией в переговоры или в войну; что ее настоятельно просят объявить эти условия с предельной точностью, чтобы на них можно было ответить с равной точностью и без промедления, ответить «да» или «нет». Герцог Виченский должен был заметить Меттерниху, до какой степени это сообщение секретно, поскольку о нем неизвестно даже Нарбонну; он должен был настаивать, чтобы оно осталось неизвестно также прусскому и русскому переговорщикам, и даже в том случае, если будет достигнуто согласие. Ведь и в самом деле, достаточно воспроизвести на официальных переговорах предложения, тайно обговоренные с Австрией на переговорах скрытых, чтобы заставить их принять, и, поскольку в конечном счете для переговоров осталось время не до 10 августа, а до 17-го, было возможно, в случае немедленного ответа на настоящее предложение и получения его 7-го, доставить Меттерниху сообщение о бесповоротном принятии Францией идей Австрии уже 9-го, неожиданно придав таким образом конгрессу, накануне его роспуска, серьезность и действенность.

К сожалению, обратившись, наконец, к Австрии с таким предложением, запоздалым, но не без надежды на успех, Наполеон прибавил к нему донельзя оскорбительную ноту. В ней открыто заявлялось, что формальные трудности, возведенные представителями воюющих держав, обнаруживают их истинные намерения — вовлечь Австрию в войну, воспользовавшись либо ее недобросовестностью, либо ее заблуждением, что было одинаково нелестно как для одних, так и для других. Нарбонн и Коленкур должны были совместно вручить эту странную ноту Меттерниху, а после ее вручения Коленкур должен был, застав Меттерниха одного и тайно заговорив с ним, сделать ему вышеуказанное предложение.