Я молю вас, дайте мне увидеться с моим старшим, с моим Риханом. Мне так много надо ему поведать. Сейчас, когда колдовство аторцев ушло – можно говорить правду, мне и ему. Да, это все верно, что меж нами почти не было мира, и что я пытался убить своего супруга. Именно тем самым вечером. В нашем доме есть молельная, но наверно ее уже нет, там стоят статуи Анхара, Молнии, Грома и другие образы. Эти статуи не такие, как в наших храмах, но я не назвал бы их еретическими. Они очень старые, возле них так спокойно и светло, словно их делал очень добрый человек. Поэтому я часто бывал в молельной, чаще чем в собственной спальне. Это устраивало супруга и меня – я не раздражал его и не давал повода к очередной ссоре, не попадался на глаза, когда он бы в дурном настроении. Душа моя отдыхала там. Рихан же не посещал молельную. В нашем доме еретиком был именно я, даже аторцы туда не заходили.
В этот вечер (зачеркнуто)
Нет, сначала о раннем.
Я не могу сказать внятно о том, что было меж мной и супругом. Он менялся, постоянно. После того, как он избил меня так, что до зимы я пролежал в кровати, ухаживал за мной сам, просил прощения. Когда пришли монахи с проверкой, я сам солгал им, что мои шрамы привезены из дома, но мне тогда и вправду было хорошо. Но потом я устроил безобразную сцену моему супругу, сначала Рихан смеялся надо мной, а потом утешал. А после была зима, самая хорошая зима, мы были только вдвоем. Рихана как будто отпустило – он стал относиться ко мне по-другому. Много говорил со мной, мы вместе читали книги, гуляли в окрестностях, я помогал ему в работе с бумагами, он дарил подарки, а я рисовал для него. Наверное так водится в семье. А еще он поет, так чудно, что я готов слушать бесконечно.
Плохим было одно – наши ночи. Я очень боялся и сейчас боюсь. Чужое касание – жутко для меня и если только заставит забыть, напоить или одурманить травами, то что-то получится. Наверное моему супругу следовало поискать любовника поопытней и посмелей. Меня же эта сторона не влечет – это большой недостаток для младшего в браке. А с моей былой внешностью и вовсе проклятье.
Потом, к весне, Рихан стал беспокойным и я случайно узнал, что мы едем на Исповедь, в аторский храм. Он сам признался, что не хочет туда ехать, но зачем-то это необходимо. Зачем – я не знал.