История Крыма и Севастополя. От Потемкина до наших дней

Одной жительнице Ялты повезло — она не погибла вместе с «Арменией». Восемнадцатилетняя Евдокия Сикорская, студентка фармацевтического факультета, должна была подняться на борт корабля в Ялте. Она пришла на пристань рано утром 7 ноября, но не успела к отплытию. Наблюдая, как «Армения» поднимает якорь, девушка решила присоединиться к солдатам, которые пешком направлялись в Севастополь. Во время обороны города она служила санитаркой и вынесла с поля боя не менее шестидесяти четырех человек. Семьдесят лет спустя ей по-прежнему слышались голоса раненых солдат: «Девочка, не бросай меня». Несколько лет назад Сикорская пела в хоре ветеранов Великой Отечественной войны в Ялте. Среди зрителей сидел пожилой человек, весь в орденах и медалях, который не мог оторвать от нее взгляда. «Мы знакомы?» — спросила она его после концерта. «Я помню ваши глаза», — ответил ветеран. Юная девушка пожертвовала солдату свою кровь и тем самым спасла ему жизнь[1288].

В день трагедии с «Арменией» Октябрьский записал в дневнике, что сегодня у него «двойной праздник» — двадцать четвертая годовщина советской власти и телеграмма от Сталина и Шапошникова, назначавшая его «руководителем обороны Севастополя». В телеграмме указывалось: «Севастополь ни при каких условиях не сдавать». Что касается госпитального судна, то он «сам лично передал приказание ни в коем случае не выходить из Ялты до 19:00, то есть до темноты… командир приказание получил и, несмотря на это, вышел из Ялты в 8:00»[1289]. Октябрьский не упомянул о том, что «Армения» не должна была заходить в Ялту по пути из Севастополя. Цель отклонения от маршрута и последующего отплытия в светлое время суток так и осталась невыясненной. Некоторые исследователи утверждают, что руководители НКВД хотели эвакуировать сотрудников, их семьи, важные документы, а также ценные произведения искусства из дворцов Ялты, которые не должны были попасть в руки немцев[1290]. Манштейн, посетивший Бахчисарай 7 ноября, не упоминает о гибели судна в своем военном дневнике. Он подробно описывает трудности, с которыми столкнулись войска на подходах к Севастополю, и прибавляет: «Осмотрел старый татарский дворец. Очень живописно. Музей»[1291]. Совершенно очевидно, что немецкий главнокомандующий не утратил интерес к военному туризму, проявившийся в июне 1940 г. во время гораздо более легкого похода от Соммы к Луаре во Франции[1292].

Наступление одиннадцатой армии в Крыму поддерживали румынские соединения. Кроме моторизованного подразделения Корне, приданного бригаде Циглера в составе LIV корпуса, Манштейн имел в своем распоряжении румынский горный корпус, состоявший из 1-й горной и 8-й кавалерийской бригад, а также 19-го артиллерийского полка. Первоначально этому корпусу была поставлена задача связать советские войска на восточных подступах к Крыму, пока основные силы одиннадцатой армии будут штурмовать Ишуньские позиции. После того как 28 октября немецкие войска преодолели оборону противника, Манштейн приказал румынам на следующий день перейти в наступление, поставив им задачу сформировать второе направление атаки на Крым.

На разных участках фронта операция румынских частей развивалась по-разному. 8-я кавалерийская бригада была остановлена у Геническа, тогда как 1-я горная бригада действовала успешнее и продвинулась до Сальковского перешейка, пока отступающие советские войска не взорвали мосты на Крымский полуостров. 31 октября 1-я горная бригада переправилась в Крым по понтонному мосту, наведенному немецкими инженерами. 8-я кавалерийская бригада румынской армии проследовала тем же маршрутом и присоединилась к XLII корпусу в операциях по очистке Керченского полуострова.

Тем временем 1-я горная бригада продвигалась на юг, 5 ноября вышла к берегу Черного моря в районе Судака, преодолев 180 километров за четыре дня (несомненное достижение), и приняла участие в очистке Крымских гор от остатков Приморской армии Петрова. 10 ноября румынскому горному корпусу была поставлена задача защищать береговую линию между Судаком и Алуштой и преследовать появившиеся в горах партизанские группы, которые начали угрожать немецким коммуникациям. К концу ноября корпус был усилен 4-й горной бригадой, что позволило Манштейну использовать эти специальные войска в наступлении на Севастополь[1293]. По всей видимости, Манштейн скептически относился к своим румынским союзникам. Например, в середине октября 1941 г. в официальном докладе о ситуации на фронте он отмечал, что румынский корпус «способен только выполнять охранные задачи, но не годен к наступлению или сложным оборонительным задачам»[1294]. Вероятно, на его мнение повлияла резкая критика румын, которую он слышал от своего штаба, когда принимал командование одиннадцатой армией, а также действия румынской третьей армии во время оборонительной и контратакующей фаз сражения у побережья Азовского моря[1295].