История Крыма и Севастополя. От Потемкина до наших дней

Просто удивительно, как при наличии такого количества начальников русская система управления войсками вообще работала. Но высшие офицеры, по крайней мере, были связаны общими узами языка, традиции и патриотизма. Эти преимущества отсутствовали у высшего командования союзников, которое по сути не было объединенным. Крымскую кампанию планировали и осуществляли французские и британские руководители армии и флота (для более старшего поколения — бывшие враги) в тесной координации с турками, а впоследствии и с армией королевства Пьемонт-Сардиния, которые играли вспомогательную роль. Коллективное управление кампанией редко приводит к выработке общего плана или к согласованным действиям. Неизбежная слабость командной структуры союзников, у которых отсутствовали главнокомандующий и объединенный штаб, стала очевидной после начала боев. Однако в Крымской кампании наблюдались серьезные недостатки в управлении войсками с обеих сторон. Русские первым делом должны были определиться с ответными действиями на подтвержденные сведения о вторжении флота союзников. На этом и последующих этапах принимаемые Меншиковым решения, верные или неверные, в значительной степени определили результат всей кампании для русских.

Десантные операции, требующие безупречной согласованности действий армии и флота (а впоследствии и авиации) по сути своей очень сложны, рискованны и обычно заканчиваются неудачей при плохом планировании и управлении. Например, в конце XVIII и в начале XIX в. Британия получила печальный опыт неудачных операций подобного рода. Провал русско-британского вторжения в Голландию в 1799 г. (несмотря на первоначальный успех) и британской экспедиции на Валхерен (закончившейся полной катастрофой) десятью годами позже, служили серьезными напоминаниями о неизбежных трудностях. В XX в. только успешные высадки на Сицилии и в Нормандии соответственно в 1943 и 1944 гг. смогли смыть пятно неудачи при Галлиполи в 1915 г.

Командиры могут быть просто застигнуты врасплох разворачивающимися событиями или оказаться не в том месте и не в то время, и Меншиков не был исключением. Например, вполне уместно провести параллель с событиями при Ватерлоо в 1815 г., за тридцать девять лет до высадки союзников на побережье Крыма. Вечером 11 сентября Меншиков присутствовал на балу в Севастополе, когда пришли первые донесения о том, что флот союзников направляется к Крыму. В отличие от герцога Веллингтона, который присутствовал на балу у герцогини Ричмонд в Брюсселе, но рано утром 16 июня 1815 г. поспешил на поле боя у Катр-Бра, Меншиков проявил удивительное бездействие. 13 сентября 1854 г. союзники подошли к Евпатории, а затем, воспользовавшись представившимся шансом, без боя захватили практически незащищенный город. И только после того, как новость об этом шокирующем событии была объявлена в Севастополе (якобы прервав вечерний спектакль по пьесе Гоголя «Ревизор»), город наконец осознал неизбежность предстоящей войны[392]. Высадка союзников была неминуемой, и жители спрашивали себя, когда они услышат артиллерийскую канонаду, приближающуюся к их славному городу.

Меншиков уже не мог бездействовать — следовало дать бой врагу. Его предсказание о высадке к югу от Евпатории оправдалось, когда 14 сентября союзный десант вышел на берег в Каламитском заливе. Однако главнокомандующий не смог должным образом подготовиться к этому ожидаемому событию и не желал выделять силы для защиты города. Решение требовалось принимать немедленно: разворачивая армию для встречи врага, он должен был решить, где и как дать ему бой. Российский главнокомандующий был достаточно искушен в тактике и понимал, что в любой оборонительной позиции следует использовать естественные преграды, такие как реки и возвышенности, чтобы усилить боевую мощь своих войск. Между Евпаторией и Севастополем протекали четыре небольших реки, впадающие в Черное море: Булганак, Альма, Кача и Бельбек. Меншиков решил дать бой за рекой Альма, приблизительно в 25 километрах к северу от Севастополя.

В распоряжении Меншикова имелись следующие силы: 16-я пехотная дивизия, состоявшая из двух бригад с двумя полками в каждой; 17-я пехотная дивизия с бригадой из двух полков и бригадой только из одного полка; ослабленная резервная бригада из 13-й дивизии с двумя полками, каждый из которых состоял из двух батальонов (вместо обычных четырех); бригада из 14-й дивизии с двумя полками; три отдельных пехотных батальона (один стрелковый, два морской пехоты); инженерный батальон, 6-я кавалерийская дивизия с бригадой гусар и два кавалерийских полка донских казаков. Всего у него было сорок три пехотных батальона, шестнадцать эскадронов легкой кавалерии, одиннадцать казачьих эскадронов и 84 пушки[393].