История Кубанского казачьего войска

Таким образом, А. А. Головатый родился и вырос в привилегированной казачьей среде, очень рано попал в панскую привилегированную среду запорожской старшины, успел в достаточной мере заразиться чиновничьими замашками петербургских вельмож и, занявши место самого влиятельного правителя в Черноморском войске, сам стал завзятым паном. Вот почему и рядовые казаки видели в нем Антона Андреевича, войскового судью, и не находили демократических черт простоты и истинно товарищеского отношения. Головатый слишком усердно поклонялся кресту, но не тому кресту равноправия и взаимно братских отношений, который был символом страданий Христа за счастье всего человечества, а просто знаку отличия, отделявшему чиновную старшину от рядовых казаков. И неудивительно, что Головатый устраивал как свою личную жизнь, так и общественные порядки сквозь косые очки пана и панской обособленности, игнорируя интересы рядовой казачьей массы. При выдающемся уме и талантливости, Головатый был сыном своего века и в погоне за панским блеском и материальными благами продал под конец своей жизни за чечевичную похлебку исконные казачьи идеалы. Пока он был борцом за угасавшее, тронутое уже собственным разложением, Запорожское казачество, пока все усилия напрягал он на восстановление казачества в виде Черноморского войска, — он обнаруживал лучшие стороны своей деятельности, и обнаруживал их умело, ярко, блестяще. То была положительная творческая волна в его исторической деятельности. Но когда прошел период борьбы за общественные, хотя и узко понимаемые казачьи интересы, в крупном историческом деятеле сказались черты классовой обособленности, такого же древнего, как и человеческие общества, врага всякого демократизма.

Под конец жизни А. А. Головатого счастье, по-видимому, отвернулось от него. В 1796 году Головатый во главе тысячного отряда казаков выступил по распоряжению высшего правительства в персидский поход. С самого начала и до возвращения по домам неудачи преследовали казаков. Казаки терпели во всем нужду и болезни. Сам Головатый, неоднократно заболевавший, умер, изнуренный лихорадками, 27 января 1797 года. Несколько раньше умер и кошевой атаман Чепига. Войско избрало Головатого кошевым атаманом, но нового кошевого не застала уже в живых эта приятная для него весть.

Со смертью А. А. Головатого как-то расползлось, разрушилось, стушевалось то, что больше всего он принимал к сердцу — члены семьи разъединились и вымерли, громадное имущество растаяло, угасла даже память о нем в тех храмах, которые усерд-но строил он как религиозный человек. Но не угасли и не угаснут никогда лишь одни исторические заслуги этого деятеля. В народе до сих пор еще живы две песни Головатого, имеющие исторический интерес, из которых в одной он нарисовал тяжелое, безвыходное положение Черноморского войска, не имевшего земли, а в другой благодарил царицу за землю и пел о том, как будут казаки в Тамани служить, рыбу ловить, горилку пить, как они поженятся и станут «хлиб робить». Это были идеалы задавленного нуждой неимущего люда и бездомной, оказавшейся ненужной на окраинах южной России «сиромы». Жива до сих пор и память о Головатом как о главном деятеле по сформированию Черноморского войска и по добыванию для него земель на Кубани. Потомство не должно быть строго к ошибкам этого крупного человека. За ними все-таки рисуется незаурядный представитель казачьей демократии, крепко и умело державший боевое знамя в те исторические моменты, когда он боролся за общественные казачьи интересы и нужды народа, если, вслед за этой борьбою, он не понял и не сумел отрешиться от классовых выгод и панской обстановки, то для этого у него просто не хватило духовных сил — он не смог подняться выше своего века.

Другой, менее крупной исторической, но более популярной между казаками, фигурой был Чепига.