История любви

Я закончил читать, и наступила удивительная тишина. Затем Рэй Стрэттон передал нам кольца, и мы с Дженни сами произнесли слова брачного обета: «Обещаем, начиная с этого дня, всегда быть рядом, любить и лелеять друг друга, пока смерть не разлучит нас».

Властью, данной ему Администрацией штата Массачусетс, капеллан Бловелт объявил нас мужем и женой.

…Сейчас, вспоминая о нашей «вечеринке по случаю победы» (так ее окрестил Рэй), я прихожу к выводу, что она была нарочито непритязательной. Мы с Дженни отказались от традиционного раута с шампанским, а вместо этого пошли пить пиво к Кронину. Помнится, Джим Кронин всех угощал – в знак уважения к «величайшему хоккеисту Гарварда со времен братьев Клири».

– Какого черта! – возразил Фил Кавильери, стукнув кулаком по столу. – Этот парень лучше всех этих Клири, вместе взятых.

Вероятно, Филипп (так как он ни разу не видел, как я играю) хотел сказать, что, как бы хорошо ни гоняли на коньках Бобби и Билли Клири, ни один из них не сумел жениться на его очаровательной дочери. Мы и так уже напились просто всмятку, и все это было лишь предлогом для того, чтобы надраться еще больше.

Я позволил Филу заплатить по счету, и позже обычно скупая на похвалы Дженни отметила мою интуицию:

– А ты еще можешь стать человеком!

Правда, когда мы прощались с ее отцом на автобусной остановке, всем нам было слегка паршиво. Глаза у всех оказались на мокром месте: и Фила, и Дженни, и, кажется, мои тоже. Ничего не помню, но момент уж точно не был сухим.

После череды всевозможных благословений Фил влез-таки наконец в автобус, а мы стояли и долго махали ему вслед. И лишь в этот момент до меня дошло:

– Дженни, а ведь мы теперь законные супруги!

Дженни задорно ответила:

– Да, и теперь я имею законное право быть стервой.

12

«Экономия». Этим словом можно идеально охарактеризовать нашу жизнь в те три года после нашей свадьбы. Каждую секунду моя голова и голова Дженни были заняты мыслями о том, где достать деньжат, чтобы на все хватило. Причем обычно под «всем» подразумевалось просто свести концы с концами. Поверьте, в этом не было абсолютно ничего романтичного. Помните известное четверостишие Омара Хайама: «О, если б, захватив с собой стихов диван да в кувшине вина и сунув хлеб в карман…»? Замените этот «диван» на томик «Тресты» О. Скотта и У. Фрэтчера, и вы поймете, насколько сей романтизированный образ Хайяма соответствовал моей каждодневной реальности. Думаете, у нас была райская жизнь? Черта с два – дерьмо собачье, а не жизнь. Меня мучили одни и те же вопросы: сколько стоят эти идиотские «Тресты» (может, подержанный экземпляр выйдет дешевле?) и где – если это вообще возможно – достать денег на «хлеб и вино». Ах да, и еще, пожалуй, один: чем расплатиться со всеми долгами!

В жизни настали перемены. Теперь, чтобы принять решение даже по самому ничтожному вопросу, мне, в качестве главы бюджетного комитета, приходилось тщательнейшим образом все взвешивать.

– Эй, Оливер, может, сходим сегодня вечером на Бекетта?

– Дженни, это три доллара.

– То есть?

– То есть полтора доллара за билет.

– Это значит «да» или «нет»?

– Ни то, ни другое. Это значит три доллара.

Медовый месяц мы провели на яхте. Я, Дженни и почти две дюжины ребятишек. С семи утра и пока не надоедало юным пассажирам, я бороздил волны на яхте класса «Родс», а Дженни приглядывала за детьми в яхт-клубе «Пиквод» в Деннис-Порте. Яхт-клуб состоял из большого отеля, пирса и порядка двадцати домиков, сдававшихся внаем. К стене одного из этих крошечных бунгало я мысленно прибил табличку: «Здесь спали Дженни и Оливер, когда не занимались любовью». Надо отдать должное нам обоим: несмотря на то, что в течение дня мы были любезны с нашими клиентами (чьи чаевые в основном и обеспечивали наш доход), по ночам Дженни и я были столь же любезны друг с другом. Я говорю просто «любезны», потому что моего скромного вокабуляра ни за что не хватит, чтобы описать, каково это – заниматься любовью с Дженнифер Кавильери. Простите, я хотел сказать, с Дженнифер Барретт.

Перед отъездом в Деннис-Порт мы подыскали квартирку в Северном Кембридже. Вернее, фактически это уже был Сомервилл, а хозяин дома, по словам Дженни, «судя по всему, не знал, что такое ‘‘ремонт’’». Первоначально этот дом был рассчитан на две семьи, а теперь там размещались четыре квартиры, каждая из которых стоила очень даже прилично, хотя считалась «дешевым жильем». В конце концов, кто спрашивает малоимущих выпускников? Рыночная экономика, мать ее!..

– Эй, Олли, как думаешь, почему пожарные до сих пор не опечатали эту халупу? – поинтересовалась Дженнифер.

– Наверное, побоялись даже внутрь войти, – ответил я.

– И я боюсь.

– В июне почему-то не боялась!

Надо сказать, что вышеизложенный диалог произошел, когда мы в сентябре вернулись в Сомервилл.

– Ну, тогда я еще не была замужем. А теперь, когда я уже замужняя дама, данное жилище представляется мне небезопасным во всех аспектах.

– И как ты думаешь решить эту проблему?

– Поговорю с мужем, и он займется этим домом.

– Дорогуша, твой муж – это ж я! – удивленно вскричал я.