История маленькой революции

Четыре дня выдались тяжёлыми для Катерины. Справедливости ради, Тамара старалась создать для девушки все условия, чтобы та почувствовала себя лучше. Женщина ни на шаг не подпускала к дворянке Бориса и даже на несколько ночей уступила свою кровать (не из гуманистических соображений, а чтобы Катя не умерла преждевременно). Сегодняшний вечер Тамара обещала посвятить Щербакову, так как предыдущая встреча прошла не совсем удачно в силу известных обстоятельств.

Рабочая смена закончилась, и Тамара торопилась домой, чтобы исполнить просьбу Олега Владимировича. Она решила, что будет надевать его подарок только при личных встречах, без свидетелей. После работы Борис отправился по своим делам, поэтому положение Катерины Тамару не беспокоило. «Что же, она пару часов одна не посидит?». Работница искренне верила, что успеет вернуться домой до прихода брата.

Прихорошившись, Тамара с трудом натянула тёмно-синее платье с чрезвычайно неудобной застёжкой, с которой ей помогла разобраться более-менее пришедшая в себя Катерина.

– Да на кой я его надеваю?! Чёрт знает, как рассудит, – Тамара нахмурилась. – Развяжи это, Катя. Пойду в обычном.

– Тебе идёт этот наряд, – Катерина, смотря в пол, взволнованно перебирала длинными пальцами.

– А коли наши увидят? Они голодают, а я в платьях барских разгуливаю? Платья-то не за подпольные заслуги дарят.

– Да ведь ты и так живёшь в квартире за счёт Олега Владимировича, некуда сквернее думать…

– А я живу, если ты не заметила, не одна, – Тамара недовольно прорычала. – Вот разобьём ваших, тогда и буду в платьях щеголять. Сама себе куплю, – женщина гордо подняла голову. – А ты, Катя, не зли меня. Пожалела, дала на пару дней свою постель… так ты сегодня снова на полу будешь спать. И потом тоже. А будешь плохо себя вести, так я тебя к Борису жить отправлю, а он деликатничать с тобой не будет.

Гневно Тамара смерила взглядом раскрывшую глаза Катерину, не впавшую в очередную истерику лишь из-за принятых ранее мер. Домашний отвар очень хорошо успокоил её нервы. Правда, как раз после этого чая она становилась равнодушной, податливой. Неприятные слова оставили горький осадок внутри, почти никак не проявившись снаружи.

Конечно, ни к какому Борису отправлять дворянку она не собиралась. По крайне мере до тех пор, пока Катерина не выполнит успешно часть плана, задуманного Тамарой.

– Ладно, не до болтовни мне, – работница натянула брюки. – Постараюсь вернуться до дождя.

***

Квартира Щербакова отличалась своими размерами. В ней было шесть комнат, столовая, две ванны и прочее. Прислуга навещала Олега Владимировича редко. Он вообще старался не использовать человеческий труд в частных целях, но из-за загруженности не всегда успевал делать всё сам. Сегодня, к примеру, он был вынужден нанять уборщицу, чтобы не прослыть грязнулей в глазах Тамары.

В гостиной стояло фортепиано, на котором Щербаков не умел играть, но которое купил ради приличия. Также имелась виолончель, длинные полки с книгами, дорогая мебель и не менее дорогие картины. И хотя Олег Владимирович был не из тех, кто чахнет над своим богатством и старается вложить его в роскошное убранство собственного жилища, он любил красивые вещи. И хотя не забывал он о своих корнях, он желал бы, чтобы его окружение о них не помнило. Случалось, что дворяне отказывались иметь дело с крестьянским сыном, невзирая на то, что этот крестьянский сын нередко имел большее состояние, чем они.

– Проходи, Томочка.

С какой нежностью он следил за каждым движением Тамары! С невероятным энтузиазмом мужчина подхватил старенькое пальто и повесил его на ближайший крючок.

– Что же за лохмотья на тебе? Разве Борис не предупредил? – с досадой Щербаков отметил отсутствие синего платья на стане Тамары.

– Я уже объяснила, – она широко улыбнулась, – что платьев мне не надо, я не твоя любовница.

– А жаль, – буркнул себе под нос Олег Владимирович, на что Тамара хихикнула.

Поведение грозной на первый взгляд работницы молниеносно менялось, как только рядом появлялся Щербаков. Из хмурой начальницы она превращалась в мягкую и отходчивую. Частенько подпольщики про себя молились, чтобы где-нибудь промелькнула фигура их покровителя.

Но она была слишком горда, чтобы признавать столь явные изменения. Вернее, она не желала признавать, что они связаны с меценатом. Ей действительно была приятна его компания, но она никогда не думала перейти на новую ступень в их отношениях. Она была ярой революционеркой. Она была мечтательницей. Она была, как сказал бы образованный человек, страшной утописткой. Тамара верила, что даже маленькая группа способна привести людей к лучшему будущему. К светлому будущему. К будущему без господ, без ущемлений кого бы то ни было, без вражды. Иногда, тем не менее, её посещала мысль, что многие учения, которым придерживаются почитаемые ей люди, чрезмерно идеалистические, но как бы она ни старалась, она продолжала следовать тем заветам, которые были прописаны в тех самых учениях.