История маленькой революции

В его груди неприятно кольнул старый осколок, хотя в памяти не всплыло ни одно забытое воспоминание. Он остервенело дотащил до стола за волосы кричащую девушку и ударил её лбом о дерево. Как когда-то барин его маму.

«Господи, я хочу умереть!». Катерина, едва рабочий ослабил хватку, шлёпнула его по голове и бросилась к стеклянному окну. Отчаянно она разбиралась с крепкими засовами, пока Борис приходил в себя. С пущей свирепостью мужчина кинулся на распахнувшую окно и ползущую в него дворянку. Борис оттолкнул Катерину от стекла за плечи, покрытые только изорванной рубахой. Безрезультатно он пытался закрыть выскальзывающие рамы. С неистовым криком Катерина, с трудом встав с пола, запрыгнула на спину Бориса, надорвав ему рукав. Она обхватила обеими руками его виски и била лоб о торчащий угол. Мужчина был сильней. Покрутившись вокруг себя с грузом, он сбросил девушку, попутно поцарапавшую ему шею. Помимо царапин на его лице остались глубокие ссадины от оконного косяка.

– Тварь! – гаркнул Борис.

Рабочий пинал Катерину по ногам до тех пор, пока вся она полностью не свернулась калачиком, истошно заплакав. Борис, услышав горький писк, остановился, подхватил её на руки и аккуратно уложил на кровать, присев рядом. Он исступлённо целовал завывающую дворянку в макушку и гладил её по ушибленным местам, дуя на самые свежие раны.

– Катюша…

IV

В приподнятом настроении Олег Владимирович проводил давшую обещание поговорить в понедельник, то есть утром, Тамару. Ночь ему казалась не по-осеннему тёплой и светлой. Внезапно он подумал, что до этого жизнь его была как бы ненастоящая, что настоящей она стала только после обеда. Его бросало в жар от мысли о Тамаре и о подпитывающей надежде убедить её обвенчаться. Щербаков беззаботно прогуливался через свою фабрику, не обращая внимания на пьяных прохожих у питейных заведений. Он мечтал, как утром услышит голос любимой женщины, её согласие соединить с ним свою судьбу. Он шёл и не оглядывался по сторонам, где разместились шайки беспризорников и бездомных, доедавших отбившуюся от благородных хозяев собачку. Один из них, поменьше, подбежал к Олегу Владимировичу. Мальчик хлопал жалостливо просящими глазами.

– Дядечка, дай три копеечки на хлеб, – ребёнок протянул ладошки.

Щербаков, не раздумывая, достал бумажник и вытащил оттуда четыре рубля.

– Держи, малыш. Здесь на всю семью должно хватить.

Пока Олег Владимирович трепал благодарного мальчика по голове, его сопровождающие недобро и с оскалом наблюдали за фабрикантом.

***

«Тихо. Обошлось?», – размышляла стягивающая ботинки Тамара. В своей комнате она проверила сохранность когда-то подаренного ей платья и вспомнила, что два с лишним месяца назад оно хорошо на неё село. Не обнаружив в постели Катерину, она направилась к Борису. Женщина окинула быстрым взглядом бережно укутанную в простыню спящую дворянку и задержалась на штопающем рубаху брате.

– Мило, – Борис поднял голову. – А это что? – пальцами Тамара вздёрнула подбитое лицо рабочего за подбородок. Она пригляделась к Катерине.

– Ай! – вскрикнул уколовшийся иголкой Борис, когда сестра ударила его по затылку. Катерина всколыхнулась, но не подала виду, что не спит.

– Ты совсем озверел?! На ней живого места нет! – Тамара дала ещё один подзатыльник вскочившему Борису.

– Да всё на ней есть! Я только по лицу да по ногам, чтобы глазеть не на что было.

– Ты идиот, Боря! Ты представляешь, какие могут быть последствия?!

Он бросил иголку на стол. Работница отобрала у него рубашку и начала лупить ею шатающегося во все стороны, закрывая то лицо, то голову, Бориса. Катерина, приоткрыв один глаз, внутренне улыбнулась.

– Да ошалела ты что ли, Тома?! Что с неё станется?

– С неё-то, может, и ничего, – Борис вскинул бровь. – Обрюхаченная она.

Сердце девушки сжалось. «Вот почему она интересовалась здоровьем… Господи, Господи, Господи, за что! Боже, забери этого ребёнка!». Борис озадаченно похлопал глазами и тут же рассмеялся.

– Я-то, дурак, испугался, что что-то серьёзное, а ты с ерундой. Ну обрюхаченная и обрюхаченная, что разбубнелась? Она, может, и не выносит. Костлявая шибко.

«Господи, только бы не выносила!», – молила про себя дворянка.

– Ну а коли выносит? – скрестив руки, спросила Тамара. – «Рассказать ли ему о предложении?», – держалось в её мыслях.

– Ну и ничего. Будет на одного Бориса больше. Ну, в крайнем случае, на одну Тамару.

«Не расскажу. Он ли доложил?..». Работница усмешливо вздохнула. Мужчина, приняв наигранно серьёзное выражение лица, сомкнул брови и надул губы, а после рассмеялся, рассмешив и сестру.

«Ещё один такой же, Господи!».

V