История Марго

– Тогда почему ты все рассказала журналисту?

– Я думала, это будет для тебя огромным облегчением.

– Но там были подробности, не предназначенные для публикации, – отрывки из нашего с тобой личного разговора.

– Раз тебя это так задело, что же ты мне сразу не позвонила?

Ее вопрос заставил меня задуматься. Я покачала головой, но на самом деле знала ответ – я боялась спрашивать Брижит, почему она решила действовать у меня за спиной. Я думала рассказать ей о Давиде, но в последний момент промолчала. Словно чувствуя, что я собираюсь заговорить, Брижит склонилась ко мне.

– Я рада, что ты позвонила.

Она говорила мягко, и я почувствовала, как по моей спине пробегает волна тепла.

Наконец я решилась, и мой голос зазвучал громче. Я повторяла эти слова про себя, пока шла сюда.

– Я не просто так настояла на срочной встрече с тобой. Я больше не хочу публиковать мемуары. Идея изначально была дурацкой, и это ничего уже не исправит. Я больше не хочу этим заниматься. И не хочу, чтобы ты продолжала дальше без меня.

Ее лицо стало похоже на захлопнутую дверь, и та доброжелательность, которую я видела в нем прежде, исчезла.

Я смотрела в пол, по-прежнему крепко обхватив себя руками. Коридор был застелен длинным персидским ковром. Брижит сумела так повернуть разговор, что теперь я чувствовала себя виноватой.

– Ты рассказала мне свою историю, Марго. Мне и упрашивать почти не пришлось, ты согласилась мгновенно. Как будто она была горячей и обжигала тебе руки, как будто ты хотела, чтобы я ее у тебя забрала. Не понимаю, почему ты злишься из-за статьи. Это только отрывок. Мемуары будут намного длиннее, это будет целая история – твоя и его.

Я слушала ее уверенные рассуждения. Прежде я бы уступила.

– Но ты исказила образ моего отца. В этой статье о нем не сказано ничего хорошего, ни слова о его достоинствах, о его уме.

– Ты обвиняешь меня, словно это я написала статью, но вообще-то это не так. Ее автор Жюльен.

– А исходило это все от тебя.

Она с шумом выдохнула и отмахнулась от меня.

– Это просто статья.

– Это моя жизнь.

Брижит слабо улыбнулась, и тут я увидела, как насмешливо искривились ее губы, – то же самое выражение появилось на ее лице, когда она пыталась избавиться от своего кузена Жоржа. Я чувствовала, что она берет надо мной верх, но все-таки повторила:

– Я же доверила тебе свою жизнь.

– И почему ты это сделала?

Мы говорили быстро и очень тихо, почти шепотом. Ее последний вопрос поставил меня в тупик. Я больше не понимала, почему положилась на нее. Я попыталась вспомнить наши первые встречи, то, с чего мы начинали, но подробности всплывали в голове смутно. Мне помнилось только, как мы обе бросились в неизвестность. Сладкое тесто clafoutis, свет у них на кухне, перетекающий из желтого в синий, кожаная куртка Давида, висящая на стуле. С просьбой к ней обратилась я, но чья это была идея изначально, я уже не могла сказать наверняка.

– Я скажу тебе, почему ты мне доверяла. – Она улыбнулась, и я поняла, что эта игра в угадайку доставляет ей удовольствие. – Ты доверяла мне, потому что я тебе нравилась.

Я смутилась, как будто в этом было что-то плохое. С меня словно сорвали одежду, и я была уверена, что эта нагота отражается на моем лице.

– Но если я тебе нравилась, – продолжала она, повысив голос, – то почему ты предала мое доверие? Ты думаешь, что я обошлась с тобой несправедливо, а что сделала ты сама? Как думаешь, каково мне после того, что произошло между тобой и Давидом?

Ее голос звучал сдавленно и явно плохо подчинялся ей. Мое сердце колотилось в ушах. Она знает. Не успела я толком осмыслить услышанное, как почувствовала пальцы Брижит на своей голой руке. Она впилась в кожу ногтями, и острая боль отрезвила меня. Я вытерла выступившую каплю крови.

– О чем ты? – выдавила я.

– Не думай, что я такая наивная, Марго.

Ее слова были полны презрения. Прежде чем я сумела ответить, она уже пошла прочь по коридору, и я последовала за ней в спальню в бежевых тонах, напоминавшую номер в отеле: ковер, белая кровать и ваза с осыпающимися тюльпанами. Она села на кровать.

Я молчала. Как объяснить, что я никогда и не думала, будто между мною и Давидом что-то может быть, что в некотором смысле все это по-прежнему казалось нереальным?

Брижит разгладила покрывало вокруг себя.

– Я не должна так на тебя злиться. – Ее голос смягчился. – На прошлой неделе я узнала, что беременна.

Она коснулась живота. Шелковая ткань ее блузки заколыхалась свободными складками. Ничего не было видно.

– Поздравляю, – сказала я, опускаясь на колени рядом с ней. Она отодвинулась от меня и сложила руки в замок на животе. – Я знаю, как сильно ты этого хотела.

Она посмотрела на меня сверху вниз, по-прежнему держа руки на плоском животе.

– Знаешь, ты больше похожа на свою мать, чем тебе кажется. Вы обе шлюхи.

Жестокость ее слов обожгла меня сильнее пощечины. Я поднялась и отошла от нее. Значит, вот как она все время думала о моей матери? Как о шлюхе? У меня закружилась голова, и я не сразу смогла сосредоточить взгляд на Брижит.