История Марго

– Он пришел ко мне в слезах. Мой муж. Я спросила, предохранялась ли ты, и он сказал, что в этом не было необходимости. Вы ведь недалеко зашли?

– У него упал.

Она одобрительно кивнула.

Я гадала, соврал ли Давид или это Брижит переиначивает правду, чтобы доказать, что она меня контролирует.

– Когда он признался в том, что произошло между вами, я сказала себе: эта девочка опасна. Ей нельзя доверять. На следующий день я случайно встретила Жюльена. Он мой давний друг, и мы видимся несколько раз в год. Мы пошли пообедать вместе, но я была рассеянной. Практически не могла поддерживать беседу. Он понял: что-то не так.

– И поэтому ты рассказала ему обо мне? – Мой голос дрогнул. – Ты прислала ему и фотографию, и цитаты из моих интервью.

– А знаешь, в чем ирония? Когда ты вошла в нашу жизнь, в моих отношениях с Давидом изменился один конкретный аспект.

– В смысле?

– Я не сразу увидела, как ты влияешь на Давида. А потом начала замечать, что он на тебя смотрит. Как ты ему себя демонстрировала! Знаешь ли ты, каково это – зацикливаться на малейших переменах в собственном теле, гадая, не забеременела ли ты? Каждый раз, когда у меня раздувался живот, я думала, что наконец-то это случилось. Мы снова начали регулярно заниматься любовью. Когда ты оставалась у нас, Давид будил меня посреди ночи, и казалось, что он сейчас взорвется. Да и не только он. Я тоже хотела его так, как не хотела с первого года наших отношений.

Как в то время, когда ты жила с Анаис, подумала я.

– В каком-то смысле твое присутствие мне нравилось, – сказала Брижит. – Ты так трогательно верила нам. Ты поверила, когда я сравнила тебя с Брижит Бардо. Произошло чудо, ты вся расцвела от моего комплимента, как будто тебе никогда не говорили, что ты красивая.

Она умолкла. Я отступила назад и прислонилась к стене. В голове у меня созрел вопрос, который я уже раньше обдумывала наедине с собой, но боялась задать.

– В первый раз после интервью мы встретились в “Шез Альбер”. Ты специально меня ждала? Ты знала, что я там бываю?

– Позволь мне задать тебе другой вопрос. Ты веришь в такие совпадения?

– Чего ты от меня хотела?

Она вздохнула и скрестила ноги. Ее черные брюки зашуршали.

– Ну, мне было любопытно узнать о тебе и о твоем отце. Когда всплыла история Мазарин, я была всего на несколько лет старше тебя. Поразительно. О ее существовании знали многие. Ее отец был самым главным человеком во Франции. Он при смерти, и тут оказывается, что у него внебрачная дочь и роман с женщиной моложе него. Для меня это стало наваждением. Я прочитала каждую статью, каждую книгу о Миттеране и Мазарин.

Твоя история была другой, и это меня заинтриговало. Миттеран принял решение больше не скрывать свою дочь. Твой отец не был президентом. Некоторые сказали бы, что Клэр Лапьер даже более важная персона, чем твой отец. Будь он женат на другой женщине, стали бы люди так интересоваться этим романом? Стали бы они им интересоваться, если бы твоей матерью была не Анук Лув?

И когда я увидела тебя и твою мать, я почувствовала тот же зуд, что и во времена скандала с Миттераном. Я вспомнила, как сильно завидовала Мазарин. Она впоследствии стала писательницей. Она могла писать о своей жизни, и людям это было интересно. У меня никогда не было такой привилегии. Ее жизнь была намного значительнее моей.

Но теперь я узнала тебя лучше, и мне жаль таких девочек, как ты. Вы то невидимы, то оказываетесь в центре внимания. Сначала вас прячут, а потом вы становитесь символом романа на стороне. Напоминанием о человеке, который изменял своей жене и умер через несколько месяцев после разоблачения.

– Это вот так ты думаешь обо мне?

– Кое-кто, если присмотрится повнимательней, может увидеть в этом трогательную и печальную историю второй семьи. Но многие продолжают недоумевать, почему он не признал тебя, почему отрицал существование романа, почему умер, не сказав о тебе ни слова. Твои мемуары позволили бы нарисовать более детальную, полную картину.

Я плакала, закрыв лицо руками. Правота Брижит пронзила меня насквозь. Мой папа обещал признать меня, но не признал; он умер, так и не позвонив мне, не написав, не передав никакой записки. Думал ли он вообще обо мне в свои последние минуты?

– Я помню, что ты мне говорила. Но, Марго, я думаю, все намного сложнее, чем тебе кажется. Когда-нибудь ты начнешь это понимать. Может быть, когда-нибудь ты поймешь, что значит любить. Я говорю о жертвенности, о готовности что-то сделать ради другого человека, как бы мучительно это ни было. Не знаю, был ли на это способен твой отец.

Брижит встала с кровати. Тонкие голые щиколотки торчали из мужских ботинок – тех же самых, в которых она была во время нашей первой встречи. Я подошла к ней.

– Брижит, – сказала я, произнося ее имя с неожиданным для самой себя нажимом. Она повернула голову. – Зачем тебе ребенок?

Ее взгляд на мгновение стал рассеянным.

– Зачем тебе это? Ты не то чтобы создана для материнства. Ты сама это говорила.

– А твоя мать?