История марксистской диалектики (Ленинский этап)

Концепции современной буржуазной философии основаны на идеалистическом мировоззрении, на метафизической методологии и неизбежно приводят к отрицанию объективной истинности познания. И процесс научного познания в целом, и специальное развитие логики, математики, кибернетики, в сферу которых весьма широко и настойчиво стремились проникнуть современные гносеологи с их идеалистическими концепциями, – все это показало несостоятельность их принципов. Метафизический подход в особенности продемонстрировал свою «не-эвристичность» и неубедительность в анализе проблем взаимосвязи эмпирического и рационального уровней познания, в определении границ и в оценке познавательной роли логической формализации, столь характерной для современного этапа научного познания, в вопросе о характере и взаимоотношении содержательного и формального методов, в исследовании проблемы истины как центральной проблемы гносеологии, имеющей большое методологическое значение.

В трактовке проблемы истины современные буржуазные философы поставили ряд существенных вопросов, наметили многие специальные решения, достигли определенных результатов в анализе этой сложной и многогранной проблемы. Но ахиллесовой пятой их концепций является тенденция отрицания объективной истины, неизбежно приводящая к субъективистским и агностическим следствиям.

На протяжении всего XX в., в особенности в связи с непрерывно развивающейся научной революцией, различные гносеологические теории претендовали на решение методологических проблем науки, стремясь выработать соответствующие принципы и методы получения истинных результатов в научном познании. Многие из этих теорий претендовали на создание той или иной разновидности Органона истинного знания.

В начале и первой трети нашего века значительным влиянием пользовались гносеологические идеи неокантианства. К числу заслуживающих внимания методологических положений, выдвигавшихся неокантианскими гносеологами, несомненно, принадлежит стремление многих из них (П. Наторп, Р. Кронер, Г. Риккерт, Э. Кассирер) показать роль теоретического мышления в познании, место высоких абстракций в познавательном процессе. С этим связан и другой аспект: подчеркивание активности разума в познании, приобретающей решающее значение, поскольку именно разум является творцом и носителем высших теоретических форм. Этим формам – у Кассирера они становятся символическими формами – подчиняются серии понятий конкретных наук, получающих смысл благодаря некоторому закону, имеющему универсальное значение.

В гипертрофированном виде здесь проявляется вполне реальное содержание познавательного процесса, в значительной мере выступающего как совокупность многообразных теоретических форм и категорий в их относительно имманентном движении и логической взаимозависимости.

Вследствие, однако, субъективно-идеалистических принципов, лежащих в основании философии и гносеологии неокантианства, эти рациональные идеи не только не получили своего логического развития, но привели к ряду противоположных по своему гносеологическому значению следствий.

Гипертрофирование активной роли разума в создании теоретических форм познания приводит к характерному для кантианской философии априоризму, ставшему одним из определяющих принципов ее гносеологии. Присущее кантианству стремление установить границы познания не менее логично превращается в агностицизм, столь характерный для неокантианских гносеологов. Процесс естественнонаучного образования понятий осуществляется путем последовательной элиминации «интенсивного и экстенсивного многообразия», в результате чего создаются максимально общие понятия, которые лишаются познавательной силы и становятся чистыми формами вне реального содержания. Понятия социальных наук, являющихся только идеографическими, также лишаются познавательной ценности, ибо они могут в лучшем случае лишь фиксировать исторические события и не в состоянии раскрыть ни сущность, ни закономерность социальных явлений.

В гносеологию позднего неокантианства (30 – 40-е годы) все более стали проникать идеи философии ценностей, что обусловило крайний релятивизм в трактовке истины – категории, отнюдь не занимающей в этот период значительного места в арсенале кантианских идей.

Все это привело неокантианство к явному противоречию с мощным прогрессом научного познания последних десятилетий и обусловило неизбежность падения его влияния. Возник, по выражению Кассирера, hiatus, разрыв между научным прогрессом и принципами неокантианской гносеологии. Отсюда неизбежно терпят фиаско и методологические принципы, предлагаемые неокантианскими теоретиками.