История марксистской диалектики (От возникновения марксизма до ленинского этапа)

Развивая дальше философское наследие основоположников марксизма, Ленин, бесспорно, использовал то, что было сделано Дицгеном, Лафаргом, Плехановым, Мерингом и Лабриолой. Он высоко оценивал выдающихся последователей Маркса и Энгельса, особенно Дицгена и Плеханова. В своих работах по проблемам диалектики он часто ссылается на них как на авторитетов в марксистской теории, рекомендует их труды. А там, где он критикует их ошибки или недостатки, он подчеркивает в целом позитивное значение произведений своих предшественников.

Вот почему при анализе работ Ленина по философии, в частности по проблемам диалектики, нельзя проходить мимо того, что было создано учениками и соратниками Маркса и Энгельса. Влияние их работ на Ленина было весьма значительно. К сожалению, вопросу о прямой преемственной связи между ними до сих пор не уделялось в достаточной мере внимания. Ленинский этап нередко рассматривается вне исторической связи с философским наследием учеников и соратников Маркса и Энгельса.

Вместе с тем нет никакого сомнения, что именно Ленину принадлежит такой колоссальный вклад в теорию марксистской диалектики, в способы и принципы ее применения к науке и революционной практике, что новый этап в развитии диалектики по праву связывается с его именем, а наука о диалектике определяется сейчас как марксистско-ленинская[44].

Глава четырнадцатая. Диалектика Маркса и Энгельса и современная буржуазная философия

Материалистическая диалектика является, по словам Ленина, «решающим в марксизме», его душой. Вполне понятно поэтому, что критика марксизма буржуазными философами (а также ревизионистами) – это и критика его метода, всегда занимавшая видное место в «опровержениях» диалектического и исторического материализма. На причину такой неприязни указывал еще Маркс. «В своем рациональном виде, – писал он, – диалектика внушает буржуазии и ее доктринерам-идеологам лишь злобу и ужас, так как в позитивное понимание существующего она включает в то же время понимание его отрицания, его необходимой гибели, каждую осуществленную форму она рассматривает в движении, следовательно также и с ее преходящей стороны, она ни перед чем не преклоняется и по самому существу своему критична и революционна» (2, XXIII, 22).

С тех пор как были написаны эти слова, прошло целое столетие. Изменилось ли за этот период отношение теоретиков буржуазии к материалистической диалектике Маркса и Энгельса, или она по-прежнему вызывает у них неистребимую ненависть? Сохраняет ли сейчас свое значение Марксово указание, или оно уже потеряло силу?

Разумеется, этот вопрос слишком обширен, чтобы его можно было изложить здесь всесторонне. Речь может идти о том, чтобы осветить лишь некоторые его аспекты.

1. О смысле поворота буржуазной философии к проблемам диалектики

Что касается прошлого, то положение диалектики в системе буржуазной философии было незавидным. Вскоре после смерти Гегеля академическая философия решительно порвала с диалектикой как методом теоретического мышления. Она была изгнана из научного обихода под благовидным предлогом критики спекулятивности, совершенно чуждой стилю позитивного мышления.

Начиная с А. Тренделенбурга, назвавшего диалектику Гегеля «величайшим заблуждением», и вплоть до первых десятилетий следующего, XX века, т.е. на протяжений более полувека, все видные логики – Зигварт, Вундт и другие излагали свои курсы в догегелевском духе.

О самостоятельной разработке Марксом метода теоретического мышления в буржуазной философской литературе вообще не говорилось: Маркс рассматривался преимущественно как экономист, а его главное сочинение «Капитал» – как исключительно экономический труд. В тех исследованиях, где изредка поднимался вопрос о методе Маркса и логических основах его «Капитала», авторы неизменно утверждали, что диалектическая манера изложения экономических категорий, будто бы скопированная им у Гегеля, лишь ухудшает дело. Известно, например, сколь нелестно отзывались о диалектическом методе Э. Бернштейн, Т. Масарик и др. Диалектика третировалась ими как «эквилибристика понятий», «хитроумная формула» и т.д.

Самым поразительным здесь было то, что происходило это как раз в бурный и необычайно богатый революционными событиями исторический период, когда наряду с социальными переворотами рушилась старая картина мира и естествознание логикой своего собственного развития вплотную подводило к диалектическому образу мышления, когда, стало быть, диалектическими идеями был насквозь пропитан воздух науки и диалектика стихийно навязывалась ученым. И в этих условиях в буржуазной философии (прямо-таки непостижимым образом) метафизике удалось все же сохранить за собой ключевые позиции: воспитанная преимущественно на кантианстве, значительная часть естествоиспытателей оказалась неподготовленной для усвоения диалектики. Философский консерватизм был, в частности, одной из основных причин так называемого кризиса в физике.