История марксизма-ленинизма. Книга вторая (70 – 90-е годы XIX века)

Крупным достижением марксистской философии стала осуществленная Энгельсом попытка активно использовать ее методологию и мировоззренческие выводы для интеграции данных различных научных дисциплин в единую «картину природы»[641].

Разработка «всеобщих схем» мироздания всегда была традиционной задачей философии, которую она решала в основном собственными средствами и чаще всего чисто умозрительно. Энгельс подошел к этой задаче принципиально по-новому. В отличие от представителей натурфилософской традиции он не пытается навязывать ученым определенный взгляд на действительность или в чем-то «исправлять» полученные ими экспериментальные и теоретические результаты. Вместе с тем он не ограничивается и простым резюмированием работ по физике, химии, астрономии и т.д. Его цель – сделать из специальных положений науки обобщающие выводы, выходящие за пределы компетенции отдельных частных отраслей знания. Исходя из материалов различных наук и заставляя их действовать друг на друга, Энгельс, по заключению французского марксиста П. Жегле, стремится «показать нечто вроде общего закона, который (при данном состоянии знания) может считаться применимым ко всякому процессу: связь, представляющая одновременно и качественный скачок»[642] различных форм материи.

Интеграция данных различных отраслей естествознания не могла быть, однако, осуществлена путем их простого механического соединения. Необходимо было прежде всего установить объективную основу их единства (если таковая действительно имелась) и одновременно выработать систему абстракций, в рамках которой все конкретные отрасли знания могли быть связаны между собой концептуальными взаимопереходами.

Как показал в своих работах Б.М. Кедров[643], частично эта работа была начата самим естествознанием. Однако она была проделана им лишь до известного предела. Понятие энергии, закон ее сохранения и превращения связали воедино фактически всю неорганическую природу. Органическая природа, в свою очередь, нашла свое отражение в представлениях эволюционного учения Дарвина и клеточной теории. Однако концептуальное звено, которое способно было бы соединить неорганическую природу с органической, отсутствовало. Ни одна из специальных наук дать его уже не могла, и Энгельс предложил решать данную задачу, перейдя на философский уровень обобщения, где могут быть определены категории, позволяющие говорить об общем предмете всех наук, изучающих неорганическую и органическую природу. Этот общий предмет, по Энгельсу, – материя. Единство наук есть, таким образом, отражение субстанционального единства материального мира. Каждая отрасль знания специализируется на исследовании материальных явлений определенного типа и тем самым выполняет функцию исследования одного из аспектов, граней, форм проявления материи, как таковой. Раз мы познали эти явления в их совокупности, то мы познали и самое материю.

В трактовке понятия материи как таковой Энгельс проделал известную эволюцию. Вначале (речь идет о фрагментах, написанных в 1874 году) он пошел в ошибочном направлении, попытавшись вернуться к античной концепции первоматерии. Энгельс даже усматривает доводы в пользу этой последней в некоторых данных современной ему астрономии. В газовых облаках межзвездных туманностей, писал он, в частности, все вещества «сливаются в чистую материю как таковую, действуя только как материя, а не согласно своим специфическим свойствам»[644]. Однако в дальнейшем он отказался от этой точки зрения и выступил с критикой попыток эмпирически «отыскать единообразную материю как таковую»[645]. Во фрагментах 80-х годов он уже рассматривает материю как абстракцию. Но это не пустая абстракция, не имеющая отношения к окружающей нас действительности. Она содержательна, поскольку, отвлекаясь от реального многообразия вещей и явлений, она фиксирует действительно присущие им предельно общие свойства и характеристики.

Самой универсальной характеристикой материальных явлений у Энгельса обычно выступает качество телесности. Под понятием материи, писал он, в частности, мы объединяем вещи «как телесно существующие»[646]; такая постановка вопроса объясняется тем, что Энгельс в целом еще не дифференцирует материю и вещество.