История марксизма-ленинизма. Книга вторая (70 – 90-е годы XIX века)

Энгельс исходил из того, что построение природоведения в виде спекулятивной натурфилософии типа гегелевской противоречит тенденциям и результатам естественнонаучного исследования, которое развивается по пути создания общей картины мира, органично включающей в себя философские материалистические положения, так что всякая попытка воскрешения и навязывания ей извне придуманных натурфилософских концепций «не только была бы излишней, а была бы шагом назад»[1413]. Очевидно также, что марксистский материализм не мог удовлетвориться и гегелевским пониманием теории познания, логики и диалектики как «царства чистой мысли». Исходя из того, что подлинно научный материализм носит глубоко диалектический характер, Энгельс подчеркнул, что объектом посягательства философии по-прежнему остается учение о наиболее общих законах диалектического развития не только познающего мышления, но также природы и общества. Как и в «Анти-Дюринге», он определяет марксистскую диалектику как науку «об общих законах движения как внешнего мира, так и человеческого мышления…»[1414], считая, что диалектика мышления в понятиях должна быть «сознательным отражением диалектического движения действительного мира»[1415]. Определение материалистической диалектики как науки показывает, что в философии диалектического и исторического материализма материализм и диалектика связаны неразрывно. Марксистский диалектический и исторический материализм – это учение, обладающее как мировоззренческим, так и теоретико-познавательным содержанием, что и находит отражение уже в самой постановке и решении в марксизме основного вопроса философии в единстве двух его сторон.

Решение основного вопроса философии об отношении мышления к бытию не отрывается в марксизме от практического отношения людей к окружающему миру. Преодолев ограниченность прежнего материализма, марксизм распространил диалектико-материалистическое решение основного вопроса философии на познание общественной жизни. Критерием истины, согласно Энгельсу, также и в решении основного философского вопроса является практика, а использование ее уроков требует всестороннего рассмотрения активной творческой деятельности людей по преобразованию окружающего нас мира в наших же, человеческих, интересах.

Гуманистическая направленность присуща критике Энгельсом агностицизма, которая занимает в его книге видное место: агностики не верят в силу и способности человека познавать мир и ставить это познание на службу преобразованию мира в интересах человека и его будущего. Среди агностиков конца XIX века были философы и естествоиспытатели различной ориентации; одни из них стояли на позициях идеализма, лишь прикрытого агностической аргументацией. Таковыми явились неокантианцы в Германии и юмисты в Англии. Но были и другие, которых Энгельс называет «стыдливыми материалистами». У них агностические формулы играли роль отговорок «на всякий случай», либо они проводили в своих естественнонаучных исследованиях материалистическую линию, но в публичных выступлениях если не отказывались прямо от материализма, то обходили молчанием вопрос о материалистическом характере своего общего миропонимания. Подвергнув критике агностические ограничения познавательных возможностей и перспектив человека, выражавшие фактически недоверие к человеку, его способностям и силам, Энгельс подчеркивал, что самое «решительное опровержение этих, как и всех прочих, философских вывертов заключается в практике, именно в эксперименте и в промышленности»[1416]. Развитие познания происходит как осуществляющееся «тождество мышления и бытия»[1417] в том узко и строго определенном смысле, что истинное познание охватывает, так сказать, содержание самой действительности со все большей полнотой.

Диалектика Гегеля и материализм Фейербаха в их отношении к марксизму

Историко-философский процесс рассматривался Энгельсом в рамках общей диалектической зависимости философии от материальной основы, – зависимости, порой запутанной, затемненной, опосредованной различными социальными процессами и событиями политической и идейной жизни общества, другими, кроме философии, формами общественного сознания, но в конечном счете все же проявляющейся в общем характере и направленности философских решений[1418].

На примере Гегеля и Фейербаха Энгельс показал сложный характер зависимости философских концепций от социальных условий, в которых они возникают и действуют. Он очертил те исторические условия, в которых развивалась немецкая философия в первой половине XIX века, в канун буржуазно-демократической революции 1848 – 1849 годов в Германии, когда социально-экономические и политические противоречия в стране породили исключительно интенсивную идеологическую, и в частности философскую, борьбу.