История Мэй. Маленькой Женщины

Дорогая Марта!

Я впала в спячку. Я вырыла себе небольшую норку у корней дуба в лесу; теперь, когда почти вся листва облетела, оттуда отлично видно Уолден – достаточно высунуть голову из норы. Мы оба не спускаем друг с друга глаз, и я чувствую себя в безопасности.

Стало так холодно, что единственное, о чем я могу думать, – это как бы делать поменьше лишних движений. Я дышу себе на пальцы еле-еле и пытаюсь приберечь силы до весны – если она, конечно, придет. Представь только: а вдруг она никогда не наступит? Вдруг все навсегда останется таким голым и замерзшим, как сейчас, обрекая меня на кротовью жизнь в подземелье?

Тут совсем ничего не происходит. Иногда просеменит барсук, но мне снизу видно только хвост, который он волочит за собой, как мантию. Он никогда со мной не разговаривает. Это молчаливый и скромный заколдованный принц в шкуре барсука. А может, он просто стесняется. Кролики милые, конечно, но они думают только о еде и вечно что-то жуют, а еще у них дурная привычка не смотреть в глаза. О других мелких существах, которые населяют мое подземелье, я стараюсь даже не думать: сколопендры, медведки, многоножки – твари, которых Господь обделил красотой и обаянием. Жаль их, конечно, но все равно я их побаиваюсь. А ты бы точно тут визжала как резаная от одной только мысли, что они проползают рядом.

Зато я много думаю. Я перетащила сюда свои любимые книги: «Векфильдского священника»[4] и «Кенилворт»[5] – мне нравятся романы, где много персонажей, а если они еще и страдают, тем лучше – и вырыла для них специальную полочку, теперь они всегда под рукой. Но, как ты понимаешь, тут темно, и читать невозможно. Но это не страшно, я и так их знаю наизусть. Потрогаю корешок – и сразу вспоминаю весь сюжет. И думаю о том, что вспоминаю.

Эйприл с Джун превратились в настоящих сурков: они все время спят, свернувшись калачиком. Их ровное дыхание убаюкивает меня не хуже колыбельной. Отец с матерью устроились в другом отнорке, туда ведет длинный ход – надеюсь, они тоже там отдыхают. Ведь им пришлось потрудиться минувшей осенью. В марте мы все встанем и выползем наружу, пошатываясь и протирая глаза, разбуженные природными часами, которые снова примутся звонко отсчитывать время. Мы услышим хлюпанье тающего снега, тихий смех вздувшейся речки, треск ломающегося льда. Какое это будет облегчение!

Интересно, как Марта воспримет это письмо. Она девочка доверчивая и бесхитростная – может, и клюнет. Поверит, что ее дикая подружка со своей странной семейкой и правда решили поселиться в теплой норе под землей – спастись от стужи и воющего ветра, от вьюг и снежных бурь, что не дают высунуться за порог по нескольку дней кряду и наметают вокруг дома ледяные сугробы.