Дорогая Марта!
Сегодня нас навестил мистер Кармайкл! Ты представить себе не можешь, как мы обрадовались, завидев его знакомую фигуру на тропинке вдалеке: его силуэт в обрамлении ольховых веток – ну прямо картинка из тех, что вешают над камином. Даже Спаркс его узнал и побежал навстречу, а не стал скалиться, как на чужих.
– Я все-таки откопал вас в этой глуши, – засмеялся мистер Кармайкл, когда матушка вышла на крыльцо поздороваться. – У леса нет тайн от того, кто умеет искать!
– Неужели вы не боитесь диких зверей? – спросила матушка.
– Если уж на то пошло, город так и кишит лисами и волками. В ваших краях они по крайней мере не разговаривают и не разгуливают в шляпах и сюртуках.
Мистер Кармайкл радостно поздоровался с нами и наговорил кучу комплиментов, мол, мы самые прелестные девочки в радиусе сотни миль. Разумеется: других-то тут нет. Но он явно хотел сделать нам приятное, поэтому я решила не острить в ответ. Отец тоже выглянул с грозным видом посмотреть, что у нас за переполох, но тут же смягчился, хотя обычно он не выносит, когда кто-то нарушает наш распорядок, особенно если приезжают из города, да еще если приходится выкладывать деньги. Вообще-то он тоже в юности так зарабатывал на хлеб; не могу себе его представить с коробом за спиной и как он задорно рекламирует свой товар. Он не любит об этом говорить, но мне кажется, что он торговал только серьезными-пресерьезными философскими брошюрами. (Полагаю, что в прериях философские книжки не очень-то покупают – наверное, потому он и бросил это занятие и вернулся в город.) Знаешь, Марта, у меня такое ощущение, что мои родители никогда не были юными, в моих глазах они всегда такие: с сеточкой морщинок вокруг глаз и печатью забот и тревог на лбу. Зато так, возможно, они для меня никогда не станут дряхлыми стариками. А мы тоже будем такими, как они, однажды? Конечно, я очень люблю отца с матушкой и восхищаюсь ими в глубине своей маленькой души. Но все-таки.
Так вот, а мистер Кармайкл был, как всегда, обворожителен.
– Ну, явился наш соблазнитель, – сказала матушка, а он взял ее руку и в шутку поклонился, будто приглашая на танец. Она засмеялась, и я на секунду увидела в ней ту девушку, которой она, наверное, когда-то была. Но вот уже смех сменила ее обычная спокойная улыбка.
– А это что за юная барышня? – спросил мистер Кармайкл, который прекрасно владел искусством светской беседы. Он присел на корточки, и Джун засеменила к нему. Мистер Кармайкл заглянул ей в глаза, Джун засмеялась и обвила его шею ручками.
– Мистер Робинсон, в этом доме поистине царит красота, – сказал мистер Кармайкл, высвобождаясь из объятий Джун.
– Я бы предпочел, чтобы тут царило благоразумие, – возразил отец, но было видно, что он польщен. – Что ж, пора мне возвращаться к делам, – добавил он и ушел, унеся с собой всю церемонность, – и все вдруг стало гораздо проще.
Только беда в том, что, если мистер Кармайкл надеялся что-то нам продать, он глубоко заблуждался. Матушка сразу мягко его предупредила:
– В нашем доме нет места для легкомысленных вещей.
«Нет места» – это просто изящный способ сказать, что у нас нет денег. Но мистер Кармайкл возразил:
– Это всего лишь визит вежливости, в память о былых временах.
Разумеется, это не совсем так: торговец не может себе позволить терять время попусту на такие визиты, но все равно мило с его стороны. Итак, устроившись за кухонным столом за чашкой чая – матушка готова отказаться почти от всего, кроме чая, – они принялись обсуждать городских знакомых. Мы услышали много новостей, но ты, конечно, и так все это знаешь, я не буду тебе пересказывать: кто женился, кто заболел, кто выздоровел, а кто, увы, нет. К счастью, из умерших я никого не помнила, так что не сильно расстроилась. Но потом отец громко позвал из глубины дома, мать подхватила Джун на руки, извинилась и убежала. Мы с Эйприл остались одни с гостем и не знали, куда девать руки. Я уверена, Марта, что ты поддержала бы разговор, как настоящая леди, но мы, проведя много времени здесь в глуши, немного одичали и теперь сидели, как сычи, и молчали. Мистер Кармайкл покосился на нас украдкой, соединив кончики пальцев, а потом вдруг хлопнул в ладоши, будто решил разрушить чары – мы аж подскочили. Он встал и вышел за своим коробом с сокровищами, который оставил на веранде. Мы с Эйприл взволнованно переглянулись. Знаешь, Марта, иногда можно пожирать глазами. И у нас были самые изголодавшиеся в мире глаза при виде чудес, которые он разложил перед нами. Кстати, такой короб-шкафчик сам по себе – чудо; как бы мне хотелось иметь такой и прятать там все свои секреты, пусть сейчас их запасы оскудели и заняли бы только два-три отделения. В коробе у мистера Кармайкла имелись ящички с пуговицами: обыкновенными белыми для рубашек и перламутровыми из ракушек, которые на свету переливаются всеми цветами радуги. Ящички с нитками для шитья и вышивания, с катушками всех цветов. А рядом иглы и наперстки. В серединке в самом большом отделении – отрезы материи. Мистер Кармайкл развернул их на столе: вот легкая хлопковая ткань кремового цвета с узором из мелких голубых листочков, которые закручиваются так затейливо, что глаз теряется, и какой-нибудь жучок точно бы среди них заблудился. Вот чудесная перкаль в фиолетовый цветочек, вот муслин в бело-зеленую полоску… Видимо, мистер Кармайкл понял, как мы мучаемся: он пощупал ткань моего бесформенного платья, заговорщицки подмигнул и заявил с видом знатока:
– Барышни, вам известно, что в городе лен сейчас считается последним писком моды? Некоторые с руками оторвали бы отрез такой прекрасной ткани. Ведь так одевалась знать в Древнем Египте.
– Ага, мумии, – вырвалось у меня, и мы все втроем так и покатились со смеху.
В конце концов именно мне пришлось проявлять благоразумие. Удивительно, но говорить со взрослыми всегда приходится мне, хоть Эйприл и старшая.
– Мистер Кармайкл, мы… – начала я и запнулась. Слишком ужасно признаваться в том, что у тебя нет даже нескольких центов хоть на одну маленькую финтифлюшку, потому что тут, в Раю, деньги не имеют веса, а значит, их нет. (А может, все наоборот, я так и не поняла.) Что же мы могли предложить в обмен на такие сокровища? Корзинку малины? Пустое гнездо, которое я нашла в лесу и держу на подоконнике у себя в комнате? Он покачал головой и размотал небесно-голубую ленту, которая очень подходила к глазам Эйприл.
– Это для вас, мисс Эйприл, – сказал он ей и прицепил ленту кое-как к ее волосам, чтобы нас рассмешить.
– А для вас, мисс Мэй… – он открыл другую дверцу волшебного шкафчика, и внутри оказалась стопка тетрадок в кожаном переплете. Он вытащил одну, с рыжеватой, как шкура лани, обложкой. – Вот это.
Я так смутилась, что даже забыла поблагодарить. К счастью, об этом позаботилась Эйприл за нас обеих. Знаешь, Марта, так неловко, когда не можешь заплатить за то, что тебе очень нравится. Но разве стыдно получать подарки?
Потом мистер Кармайкл еще немного покашлял, допил свой чай и сказал:
– Думаю, пришло время прощаться.
Он собрал свои товары и поднялся.
– Кланяйтесь вашим августейшим родителям, – сказал он. – Это дом свободных людей.
И направился к выходу со своим коробом сокровищ за спиной. Мы проводили его на улицу и вежливо попрощались, а потом он пошел своей дорогой, а мы всё смотрели ему вслед, как будто могли удержать его силой взгляда. Но, разумеется, не удержали.
Матушка вышла на веранду, только когда его фигура опять превратилась в силуэт в обрамлении леса.
– Прощайте, мистер Кармайкл! – крикнула она.
Он помахал рукой, даже не оборачиваясь.
Одиночество чувствуется еще острее после того, как уходят гости.
