История Мексиканской революции. Том 3. Время радикальных реформ 1928-1940 гг.

Некоторые предприниматели сами заключали соглашение со «своими» рабочими и передавали им предприятие в виде кооператива. Сами предприниматели обычно становились поставщиками на свое бывшее предприятия сырья и продавцами готовой продукции, используя свои отлаженные связи с партнерами. Теперь бывший хозяин зарабатывал даже больше на «нож-нице цен», продавая кооперативу сырье втридорога и приобретая готовую продукцию по заниженным ценам. В то же время на бывшем предпринимателе уже не лежала ответственность за заключение или выполнение коллективного договора с рабочими.

В среде рабочих-кооператоров росло недовольство: никакого «социализма» или хотя бы существенного улучшения условий труда на горизонте не наблюдалось. 90% кооперативов выплачивали рабочим даже меньшую заработную плату, чем на схожих частных предприятиях. Руководство КТМ было вынуждено официально признать, что «производственные кооперативы потерпели полную неудачу»⁵¹⁶.

Рабочие требовали у правительства субсидий, но Рабочий банк отказывался поддерживать нерентабельное производство. Между кооперативами смежных отраслей началась активная ценовая война, которую разжигали предприниматели. В некоторых штатах кооперативные предприятия, занимавшиеся переработкой сельскохозяйственной продукции, пытались заставить получивших землю крестьян и общины снижать отпускные цены. Это вело уже к вражде между рабочими и крестьянами, так как и за тех и за других вступались их профсоюзы.

Кооперативный эксперимент стал бурей в стакане воды и никоим образом не изменил структуру мексиканской промышленности.

Политика в области образования была, пожалуй, одной из немногих внутриполитических тем, где Карденас опирался на солидный задел прежних администраций. И Обрегон, и Кальес уделяли образованию повышенное внимание, считая, что именно с его помощью можно плавно войти в социализм, ничего не меняя в структуре собственности на производительные силы.

Сам Карденас тоже был горячим поклонником всеобщего образования, хотя и не считал, что оно может заменить структурные реформы в экономике. Учителя при Карденасе стали привилегированным слоем общества. Примерно 15% из них были коммунистами, а большинство - сочувствующими; в некоторых штатах слова «учитель» и «коммунист» стали синонимами. Задачей учителя, особенно сельского, было не только образование, но и мобилизация населения на поддержку аграрной реформы и борьба с контрреволюцией и религиозными предрассудками. В Лагуне, например, учителя оказывали большую помощь сельскохозяйственным рабочим при землемерных работах и организации кооперативов.

Карденас говорил, что сельский учитель «должен стать наставником не только для детей, но и для взрослых, и должен заботься об улучшении жизни в деревне. Учитель должен помогать крестьянам в борьбе за землю, а рабочим -в их стремлении получать установленную законом заработную плату»⁵¹⁷.

Учителя стремились выполнять наказы президента и поэтому, как упоминалось выше, становились первыми жертвами самых разномастных контрреволюционеров - от «кристерос» до нанятых помещиками или иностранными компаниями «белых банд» или киллеров-«пистолерос». Работа сельского учителя держалась на энтузиазме - зарплата была невысокой, а многие крестьяне просто не могли себе позволить отдавать детей учиться: те с малых лет помогали родителям зарабатывать на кусок хлеба. Следует отметить также, что в связи с взрывообразным ростом числа сельских школ не хватало квалифицированных учителей, тем более с законченным педагогическим образованием.

Церковь продолжала активную пропаганду против «сексуального образования». Фактически оно так и не добралось до большинства школ, тем не менее священники протестовали даже против того, что на уроках ботаники учителя показывали детям пестики и тычинки цветов. Среди самих учителей, призванных нести в массы «социалистическое образование», по некоторым оценкам, было до 60% верующих католиков. Между тем пастырское послание мексиканской католической церкви от 12 января 1936 года запрещало любому верующему быть социалистом и пропагандировать социалистическое учение.

В «шестилетнем плане» было предусмотрено каждый год повышать долю расходов на образование в государственном бюджете на 1 %⁵¹⁸. В 1934 году эта доля и так была значительной (15%), а к 1940 году ей предстояло вырасти до 20%.

Образование по-прежнему именовалось «социалистическим», и многие учителя воспринимали это буквально. В многочисленных школах и вузах, даже в Высшей военной школе, ученики и студенты знакомились с произведениями Маркса и Ленина. Учащиеся живо интересовались советским опытом, и этот интерес заметно вырос, когда стали приходить вести о феноменальных успехах советской индустриализации.