История моего бегства из венецианской тюрьмы, именуемой Пьомби

Точность слов, заключавшихся в этом стихе, и их уместность показались мне столь восхитительными, что, пусть и не поверив им безоговорочно, да простит меня читатель, я попытался сделать все от себя зависящее, чтобы предсказание сбылось. Удивительно то, что «Tra il fin d’Ottobre е il capo di Novembre» подразумевает не что иное, как полночь. Так и случилось: тридцать первого октября с ударами полночного колокола я вышел из тюрьмы, как в этом в дальнейшем сможет убедиться читатель. Прошу по прочтении этого правдивого рассказа не считать меня ни более суеверным, чем остальные, ни способным выстроить целую логическую систему на основании одного только данного факта: если читатель так подумает, то непременно ошибется. Я рассказываю об этом прежде всего потому, что это чистая правда, хотя и походит на вымысел, а также и потому, что, благодаря особому вниманию, с которым я отнесся к этому предсказанию, мне удалось спастись. Но то или иное событие происходит не благодаря предсказанию: просто, свершившись, оно подтверждает его правильность. Когда же событие не происходит, предсказание не стоит и выеденного яйца; но в истории известно множество событий, которые ни за что не случились бы, не будь они заранее предсказаны.

Вот как я провел все утро вплоть до девятнадцати часов, чтобы поразить воображение этого злобного невежды и, внушив ему необычайные и удивительные образы, внести смятение в его неразвитый ум, тем самым лишив негодяя возможности помешать моим планам. Утром, после того как Лоренцо ушел, унеся книгу для отца Бальби, я предложил Сорадачи поесть супу. Он лежал в постели, сказавшись больным, и не встал бы с тюфяка, не позови я его. Он встал, растянулся на животе возле моих ног, принялся целовать их и сказал, рыдая и проливая слезы, что, если я не прощу его, он умрет уже днем: чувствует, как нисходит на него проклятие — месть Пресвятой Девы, которую я против него заклинал. Его внутренности раздирают страшные рези, а язык покрылся язвами; он мне тут же его продемонстрировал, и я с удивлением увидел, что это правда; не знаю, возможно, они выскочили за день до этого. Я не дал себе труда внимательно рассмотреть его, дабы убедиться, что он не лжет; я намеревался сделать вид, будто поверил ему, и внушить надежду, что я способен его простить; для этого нужно было заставить его поесть. Возможно, он собирался надуть меня, но поскольку сам я был полон решимости обмануть его, то следовало просто посмотреть, кто же из нас двоих сыграет свою роль более убедительно.

Через мгновенье я изобразил на своем лице вдохновенье и велел ему сесть. «Давайте съедим этот суп, — сказал ему я, — а потом я расскажу вам о вашем счастье. Знайте же, что на рассвете предо мной предстала Дева Мария и велела великодушно простить вас. Теперь вы не умрете и будете счастливы». Совершенно обалдев, не поднимаясь с колен, поскольку стульев все равно не было, он съел суп, а потом уселся на тюфяк, чтобы выслушать мою речь. Вот что я произнес:

«Ваше предательство причинило мне такие страдания, что я всю ночь не сомкнул глаз. Ибо письма, которые вы отдали секретарю инквизиторов, попади они в руки государственным инквизиторам, могли обречь меня на пожизненное заключение в этих стенах. Признаюсь, что единственным моим утешением была уверенность в том, что вы умрете не позднее чем через три дня, прямо в этой камере и на моих глазах. Меня переполняли эти чувства, недостойные доброго христианина, ведь Господь наказывал нам прощать, однако, задремав на рассвете, я вдруг осознал, что предо мной — видение. Висящее пред вами изображение Пресвятой Девы ожило, пришло в движение, приблизилось ко мне и заговорило. Вот что она мне сказала: „Сорадачи чтит мои святые Четки и поэтому находится под моим покровительством; ты доставишь мне радость, если даруешь ему прощение, и тогда нависшее над ним проклятие Божье утратит свою силу. В благодарность за твой добрый поступок, достойный настоящего христианина, я немедля прикажу одному из ангелов принять человеческое обличье, сойти с небес, разрушить кровлю твоей темницы и через пять или шесть дней вызволить тебя оттуда. Ангел этот начнет свой труд сегодня в девятнадцать часов и завершит его за полчаса до захода солнца, ибо должен вознестись ко мне на небо при свете дня. Вырвавшись из неволи, ты уведешь за собой Сорадачи и будешь заботиться о нем до конца дней своих, но при условии, что он навсегда откажется от ремесла шпиона. Ты точно исполнишь все, что тебе велено, по отношению к этому бедняге". Сказав это, Пресвятая Дева исчезла, а я пробудился ото сна».