История моего моря

Грузин Заур жил бобылем недалеко от деревни Заречной, на охраняемой территории, в каменном особнячке в два этажа. В хорошем таком особнячке – с гаражом, уютной кухонькой и просторной гостиной внизу, и бильярдной комнатой, спальней и кабинетом, которые занимали все пространство второго его этажа. Меня он поселил отдельно – в гостевую комнату, пристроенную к бане за аллеей неизвестно как прижившихся в нашем суровом уральском климате кипарисов. Встретив в первый день свое жилище в неадеквате, сейчас уставший от физического труда на открытом воздухе, я с большим удовольствием рассматривал свой новый дом. Стены – обиты деревянными панелями коньячного оттенка. Пол из толстых отлакированных плах. Низкий потолок, покрашенный в цвет пыльной розы. Небольшая печь в глиняных изразцах, которую я растопил ближе к ночи, не столько для тепла, сколько для того, чтобы избавиться от надоедливых комаров, вездесущих кровопийц, отравляющих сказочную жизнь на планере не одному поколению дачников. Еще тут был мягкий кожаный диван цвета бельгийского шоколада, большое окно с видом на реку и массивное старое кресло с клетчатым пледом, которое я так полюбил. Обычно, я забирался в него после рабочей смены, после позднего ужина, когда начинало темнеть, прямо с ногами, кутался в плед, ставил на подоконник стакан с чаем в совдеповском мельхиоровом подстаканнике с бегущим вперед паровозом. Затем, брал в руки старый деревянный приемник «Океан» и ловил свою волну, крутя колесики, нажимая кнопки и двигая металлические рычажки. Я плыл сидя в своем кресле, глядя в окно, или развернув кресло поближе к печи, и смотрел на огонь. Я слушал музыку, и песни на незнакомых языках. Мне казалось, иногда, что я поймал передачу с соседней планеты или из далекой галактики, находящейся, где-то – по ту сторону черной дыры, пронзающей наше мироздание, как тень параллельных миров. Я слушал новости из неизвестных мне городов, ловил переговоры лесничих, геологов и полицейскую волну. Я слушал мир, и мне казалось, что я плыву по радиоволнам, а мир вокруг это такое море, наполненное миллионами звуковых волн. А затем начинался новый рабочий день

* * *

Мы затесывали для сцепки пятиметровый брус, укладывали его друг на друга, проверяли уровнем, сделанным из обычной бутылки с водой, как брус лег, и пробивали его паклей, укладывали на пространство будущего пола рубероид, засыпали его керамзитом, клали сверху утеплитель и стели лаги. Рыли бассейн и крепили в стенах котлована арматуру, заливая ее бетоном.

Удивительно, но облик будущего дома буквально вырастал на глазах, уже после первой недели было сделано очень много, но тут случилась большая, хотя вполне ожидаемая неприятность. Заур пошел на уступки и выплатил бригаде Ух аванс «на поправку», а те, ушли в запой, и вот уже третий день не выходили на работу. Продолжали трудиться только мы вдвоем, вместе с Зауром. Вдвоем работать оказалось легче, Заур не торопил, не требовал сверх меры, со мной был вежлив и по-дружески приветлив, в общем, оказался идеальным напарником. Еще он много рассказывал про свою старую, жизнь, ту, что была у него когда-то, до его побега в Россию. Там в Грузии у него остался бизнес (кажется несколько бензоколонок), две бывших жены и трое детей (которые бывшими не бывают), старики родители и другая многочисленная родня. Но вернуться назад для Заура была – «смерт». Так называл пожилой грузин черту без возврата, куда он пока не торопился, не смотря на свой возраст.

* * *

Заканчивали мы с Зауром трудиться, теперь на час раньше. То есть работали только до шести вечера. Питаться стали получше, Заур привозил с собой жареную курицу, овощи, или шашлык и сыр сулгуни с вкуснейшими лепешками. После работы он звал меня пить пиво, иногда к пиву наш сосед рыбинспекор Гена, худой и нескладный субъект в камуфляже и резиновых сапогах, приносил вкуснейшую копченую рыбу, в основном налимов и судака. И это – был царский ужин.

На третий день, к Зауру в дом приехал его беспутный сын, нажитый уже в России с одной милой блондинкой, с немецким именем Ева. Это оказался амбал двухметрового роста, килограмм сто пятидесяти весу, веселый громкий, шальной. Он привез с собою четыре бутылки грузинского коньяка и канистру домашнего вина, гостинцы от братьев с родины Отца. Сын Заура, похлопав меня по правому плечу, и подмигнув левым глазом, быстро смотался в соседнюю Заречную. Из своей поездки он притащил троих девочек. На первый взгляд они были не больше четырнадцати – пятнадцати лет. Он усадил их за наш стол, подливая вина каждые десять минут, балагурил и обоими глазами подмигивал мне и отцу. Я сказал, что сильно устал и под возмущенные крики Заура и его сына, слинял в свою келью, запер дверь, забрался в кресло с пледом, распахнул окно в летнюю ночь, наплевав на комаров, и, взяв в руки свой «Океан», снова поплыл.

* * *