История моей любви

Все вокруг стояли и ждали. Солнышкин промахнулся. Смородина громко захохотала. Зубков, улыбаясь, потряс мою руку и пошел на стенку.

Власюк подошел ко мне, постоял, помолчал. Потом буркнул:

— Ну, до завтра, — и тоже протянул руку.

— Ай-яй-яй, ребята! — укоризненно проговорил Пулин. — Даже не спросят, как Петр Ильич, Витя…

— А чего нам спрашивать, — сказал, опять загораясь, Шилов. — Мы возьмем и поедем к нему в больницу, так?

— Грязные, неудобно…

— Наплевать, все равно белый халат сверху дадут!

— Идите, идите! — сказал Пулин. — Витя тоже болеет, дома…

— Ладно, и к ней зайдем, — пообещал Шилов.

Дубовик стоял в стороне и делал вид, что рассматривает лебедку. Ко мне вдруг протолкалась худенькая женщина в платочке и визгливым, неприятным голосом сказала:

— Павел Степанович, я завтра не выйду: у меня девка рожает.

— А? А вы кто?

— С третьего плавучего. Меня Верка заменит.

— Хорошо…

Меня кто-то ласково взял под руку. Я оглянулся: тот же плешивый мужчина, что тогда приставал к Петру Ильичу. Нагнулся к уху и начал что-то шептать… Шилов бесцеремонно отодвинул его:

— Завтра, завтра. Почуяли начальство!

В больнице было непривычно тихо, чисто и светло. Из-за столика в углу приемной навстречу нам удивленно поднялась тоненькая девушка в белой наколке и строго, как говорят только в больнице, спросила:

— То-ва-ри-щи, вы это что?

Шилов быстро шагнул к ней:

— Где это я вас видел?..

— Разрешите пригласить вас в кино? — Дербенев посмотрел на стенные часы: — На девять двадцать.

— У них у каждого по две жены, — глухим басом сказал сзади Котченко.

Девушка села, тихонько, чуть испуганно спросила:

— А в чем дело?

— Мы к Батавину Петру Ильичу.

— Вторая палата, — быстро добавила Смородина.

— Ночью? Вы с ума сошли!

Из боковых дверей незаметно вышла скромно одетая женщина с маленьким чемоданчиком. Внимательно и неторопливо по очереди оглядела нас умными серыми глазами, негромко сказала:

— Пусть один пройдет. Что вы такие грязные?

— Мы прямо с работы, — неожиданно послушно и тихо ответил Шилов.

— Два слова — и обратно. — Женщина вышла на улицу, неслышно прикрыла за собой стеклянную дверь.

— Это главврач, Марья Петровна Сотникова! — гордо сообщила девушка, доставая халат.

— Пусть Степаныч идет, — сказал Шилов. — Ты про все там ему скажи.

— Привет передай…

— Когда выйдет, узнай…

Я быстро, кое-как накинул халат и вошел в длинный коридор. Номер один, номер два… Передохнул и тихонько открыл дверь.

— Красноярск! — сказал паренек на кровати справа.

— Нет, Петя, ты заметь: опять на «ка»! — обиженно и громко проговорил старичок на кровати слева.

Петр Ильич лежал у окна и, повернув большую круглую голову на тоненькой цыплячьей, желтой от белой рубашки шее, смотрел на часы в исхудалой руке.

— Тридцать секунд! — тихонько, но задорно сказал он. — Двадцать пять!..

— Сейчас, сейчас… — бормотал старичок.

— Петр Ильич, — сказал паренек справа, — вы следите, он опять сжулит.

— Я? Сжулю? Сопляк! Петя, заметь время: перерыв. Нет, вы слышали?! Петя, скажи ему, он тебя послушает!

— Ладно, ладно, нечего время тянуть, — паренек засмеялся.

Я подошел на цыпочках к кровати Петра Ильича, секунду смотрел на его исхудавшее, страшное, втиснутое глубоко в подушку лицо и вдруг шепотом сказал:

— Петр Ильич, вы простите, что так получилось. Это из-за меня…

— Кто здесь? — испуганно вскрикнул старичок.

Петр Ильич медленно повернул ко мне голову и слабо улыбнулся:

— Павел? Садись, садись… Ну?

— Кран только что привели. Ребята там, внизу…

— Подняли?

— Ага.

— А Витя?

— Я не знаю, я дома не был.

— Подожди…

— Мы сразу все к вам…

Петр Ильич медленно отвернулся, глубоко вздохнул и вдруг беззвучно заплакал.

— Петр Ильич? Сестру позвать?

— Чудак! — прошептал он. — Ведь мне приятно… Даже домой не пошли, а ко мне.

Старичок и парень молчали. Я достал из кармана коробок и начал одну за другой ломать спички.

— Ты извини, это я из-за болезни, ослаб, — негромко проговорил Петр Ильич.

— У нас все в порядке, вы не волнуйтесь. Кран подняли легко. Ребята вам привет… Все время вас вспоминали… Кран через пять дней будет готов. Шилов взял обязательство. Я завтра иду на диспетчерское… Вообще, начал работать…

Петр Ильич часто-часто кивал мне и ласково улыбался.

— Вы кто же будете Петру? — громко и строго спросил меня старичок.

— Это мое начальство, — ответил Петр Ильич.

— Здравствуйте, — тотчас же и с уважением проговорил паренек.

— А Витя завтра же придет, — сказал я Петру Ильичу. — Обязательно. Она молодец!

Он прищурился и негромко, счастливо засмеялся…

— Молодой человек! — Девушка с белой наколкой стояла в дверях.

Я поднялся.

— Я приду. Завтра. Вообще буду приходить.

— Ребятам скажи… спасибо.

Девушка взяла меня под руку и неумолимо повела к дверям.

— Ну, как здоровье? — спросил Шилов, когда я вошел в приемную.

— Ничего… Я забыл спросить про здоровье.

— Так, — сказал Шилов, разглядывая меня.

— Вообще… выглядит плохо, но бодрится. Вы знаете, ребята, он был так рад, что мы сразу пришли к нему, что даже… заплакал.

— Что ты! — испуганно проговорила Смородина, хватая меня за руку.

— Тогда дело плохо, — раздумчиво сказал Шилов. — Подождите-ка, я сейчас.