История моей одиссеи

Приняв решение, я направился в сторону вокзала, хотя не знал, правильно ли я иду. Поэтому страшно обрадовался, заметив на улице прохожего, и, спросил, как дойти до вокзала?

– До вокзала? – удивленно переспросил он. – Да вот иди по этим трамвайным рельсам, они тебя выведут. Но это далеко – часа полтора, а то и больше топать.

– А трамвай скоро пойдет?

– Трамвай-то? Часа через два, а то и три. Сейчас ведь только два ночи…

И я пошел по рельсам, чувствуя, как на меня все больше наваливается усталость – я бродил по этому треклятому Донецку уже довольно долго. Сил идти дальше просто не было, у меня подкашивались ноги не в фигуральном, а в самом что ни на есть прямом смысле слова.

«Господи! – сказал я в пространство. – Ты же видишь, как я устал! Помоги мне добраться до вокзала! Сделай что-нибудь!».

Я прошел еще метров пятьдесят, и тут сзади меня послышался странный перезвон. Я оглянулся – по рельсам, разгоняя донецкую тьму фарами, полз трамвай, а я, выходило, стоял у него на пути.

Я подал знак, что прошу его остановиться, двери отворились, впуская меня внутрь, затворились снова, и трамвай поехал, время от времени позвякивая, дальше. Я был один на весь вагон, самого вагоновожатого не видел, а сил подойти к нему и сказать спасибо, у меня просто не было.

Минут через сорок за окном показались огромные неоновые буквы – «Вокзал». Я подошел к двери, чтобы показать, что хочу выйти. Они снова распахнулись, я сошел, и трамвай покатил себе дальше, в антрацитовую ночь.

Думаю, теперь вы понимаете, почему я только усмехаюсь, когда мне говорят, что никакого Бога нет, а если и есть, то Ему нет до нас никакого дела?

Вокзал тоже был почти пустым, но к пяти часам вдруг начал стремительно заполняться направляющимся на работу народом. В полшестого подошла первая электричка на Ясиноватую, в которую мне с трудом удалось влезть. Ехал я спокойно – никому в этом битком набитом вагоне, полном работяг, не могло прийти в голову проверять билеты.

В Ясиноватой я потратил на еду последние деньги, оставшиеся с Ростова, днем влез с остальными пассажирами в поезд на Баку и, как обычно, затаился в тамбуре.

Я благополучно миновал Ростов, затем еще пару станций, когда мне пришло в голову, что если уж я возвращаюсь домой, то хватит жульничать! Надо, наконец, сказать правду – и я пошел к проводнице рассказать, что еду без билета, денег у меня нет и попросить дать мне доехать до Баку бесплатно. Она ведь женщина, и должна была сжалиться!

Молодая проводница, услышав мою исповедь, вызвала по рации начальника поезда, и они минут десять, стоя в стороне от меня, о чем-то совещались.

– Ладно! – сказала она. – Все уладилось. Дадим мы тебе доехать до твоего Баку. Иди в мое купе…

Мы сидели в купе с проводницей, я пил с ней крепкий вкусный вагонный чай с длинным мягким сахаром из бумажных пакетиков, и думал, что на этот раз все сделал правильно. Так мы проехали одну станцию, затем еще одну, а на станции Кропоткин в вагон вошли два милиционера.

– Ну, где ваш бродяга? – сказали они. – Давайте, сдавайте на руки…

"О женщины! Коварство – ваше имя!" – бросил я проводнице, выходя с милиционерами на перрон.

Похоже, мои приключения начинались сызнова.

Глава 7. Кропоткин

Милиционеры усадили меня в стоявший неподалеку от вокзала «воронок», и он тронулся с места. Через крохотное зарешеченное окошко машины ничего не было видно. Да и даже если и было, то это вряд ли бы мне помогло понять, куда же меня везут. Но не прошло и часа, как «воронок» остановился, и мне велели выходить.

Еще через пару минут меня завели в длинную комнату с большим зарешеченным окном, в которой не было ничего, кроме аккуратно застеленной кровати, откидного столика и ведра, в которое, как я понял, мне предлагалось оправляться.

Словом, комната сильно напоминала тот самый «дом особый» из моего детского стихотворения, вот только никакого пледа, книг и портрета любимой здесь не было. И никакого сада за окном разглядеть было нельзя – на улице давно стемнело. Так что фантазии, если и сбываются, то никогда на все сто процентов. Все оказывается немного не так, как хотелось бы.

Затем дверь открылась, вошел какой-то мужик, но не в форме, а в самом обычном костюме, откинул столик и поставил на него поднос с горячей манной кашей, хлебом с повидлом и чаем.

– Ужин! – сказал он, и закрыл за собой дверь.

Если учесть, что я целую вечность нормально не ужинал, то все содержимое подноса проглотил вмиг, сладко жмурясь от удовольствия.

Через полчаса хмурый мужик в костюме вернулся, чтобы забрать поднос.

– Извините, а где я? – не удержался я от вопроса.

– Завтра все узнаешь. Сейчас – спать! – ответил он и выключил свет.