История моей жизни

- Василий Евдокимович, - говорит Лямин, - вы меня простите, но насчет Шувалова, мне кажется, вы ошибаетесь: там засыпки быть не может... Вот пусть Белесов скажет - мы оба вчера там были.

- Место определенно хорошее, - поддерживает Белесов.

- Я место не хаю, - говорит Василий Евдокимович, - но мне думается, что Шувалове для завтрашнего собрания не годится, потому что находится по Финляндской железной дороге, где кишмя кишат шпики всяких мастей...

- И пусть!.. - горячо перебивает Лямин. - Собрание состоится в двух верстах от станции у подножья холмов. Убежден, что ни одному жандарму, ни одному охраннику в голову не придет в такой лощине, окруженной горами, искать бунтарей...

- Ну, что ж, если так - я возражать не стану... Да и времени нет: завтра в девять утра мы уже должны быть на месте... Но, - добавляет Василий Евдокимович, - все ли извещены и все ли готово?..

- Не только извещены, - отвечает Лямин, - но даже подробный маршрут выработан. Товарищи с Выборгской стороны вразброску займут места в поезде, а вылезать будут в Удельной, в Озерках, в Парголове... Потом в одиночку или парами на собственных ногах доберутся до Шувалова. Что же касается сестрорецких и путиловцев, то они пойдут вдоль берега на Белоостров, кружным путем... Словом, мне кажется, что все предусмотрено, все предвидено.

- Ладно, тогда и мы, семянниковцы, пошагаем, - окончательно успокоенный говорит Василий Евдокимович и тут же. осведомляется о лозунгах и о флагах.

Лямин и Белесов сообщают подробные сведения, причем они не только называют намеченных ораторов, но приблизительно знакомят с содержанием завтрашних речей.

В десятом часу вечера наши гости расходятся.

Встает утро. От нежной лазури безоблачного неба, от бледнозеленой травы и от разбухших почек берез, озолоченных ярким молодым солнцем, веет праздничным торжеством.

Обширная площадь между холмами переполнена народом. Впервые Шувалове видит такое многочисленное скопище людей. Большинство участников маевки взбирается на горы и там усаживается на молодой тонкоусой траве.

Образовывается два амфитеатра - один против другого.

В голубом воздухе плещутся алые флаги и знамена.

"Пролетарии всех стран, соединяйтесь!" "Да здравствует революция!" "Долой самодержавие!" Все эти лозунги, начертанные на скромных по размерам красных полотнах, вливают в сердца уверенность в победе; а те, кто помоложе, окончательно чувствуют себя свободными и выражают свои радостные переживания громким беспричинным смехом и безудержными яростными рукоплесканиями, посылаемыми вслед каждому окончившему говорить оратору.

Выступающие говорят о безработице, тяжким гнетом падающей на семьи рабочих; останавливаются на студенческих волнениях и на зверской жестокости полиции и жандармерии.

- Товарищи!.. - рассекает воздух молодой, сильный голос Маши Кругловой, работающей на фабрике Торнтона.

Маша делает маленькую паузу. Все взоры устремлены на нее.

Круглова стоит на горе и всем видна. В руке у нее красный флаг.

Хотя она стоит на месте, но во всей ее стройной и гибкой фигуре чувствуется движение и порыв вперед. Рдеет взволнованное лицо революционерки, а большие темные глаза полны бунтующего огня.

Маша вбирает в себя воздух, ее голос, полный серебра, падает с высоты, и каждое слово приводит в волнение многие сотни слушателей.

- Товарищи, - повторяет Маша. - Вспомните недавний разгон студентов на Казанской площади... Какая грубая, бесчеловечная расправа!.. Вспомните массовый зверский расчет рабочих на Путиловском, на Балтийском, на Трубочном и на многих других заводах... Наши дети обречены на голод... Товарищи!.. Неужели мы всегда будем прятать наш пролетарский праздник? Нет, этого не может быть!.. Мы сильнее наших врагов... Все ключи жизни в наших руках... Товарищи, сомкнем наши ряды...

Но что это?.. Откуда смятение? Невидимый вихрь волнует людей.

- Мы окружены!!! - кричит Лямин.

И закипает человеческая метель. С холмов скатывается живая человеческая лава... Раздается свист и гиканье.

Показываются верховые... Красные околыши, пьяные мугные глаза, по-хулигански взбитые чубы, грузные кони жандармов, нагайки и обнаженные шашки. Давка, крики женщин... Холодный блеск на стальных лезвиях обнаженного оружия.

Начинается бессмысленное жестокое избиение.

Падает Маша Круглова... Лошадь жандарма поднимает над ее побледневшим лицом переднюю ногу с новой, ладно пригнанной подковой... Сейчас не станет молодой мятежной жизни.!. Но конь неожиданно делает скачок в сторону, и огромный тяжеловесный жандарм сваливается с лошади.

Быстро заканчивается битва. Сотню арестованных ведут к станции. Тяжело раненного Лямина Василий Евдокимович и наш Коля уносят в сад ближайшей дачи. Много избитых, окровавленных лиц.

Среди арестованных и Маша Круглова.