История моей жизни

Ну, а теперь ложись спать и не думай, - заканчивает Меер и ласково хлопает меня по плечу.

Светает. Город спит. Я шагаю по Киевской улице. На мне крепкие штанишки и чистенькая рубашонка. Подмышкой кусок хлеба.

Это все, что мог дать мне в дорогу Меер.

Покидаю Житомир. Ухожу без провожающих и без напутствий взрослых. Прощаюсь с золотой вывеской магазина Журавлева.

Тихая грусть сосет сердце, когда иду мимо больницы, где умерла моя мама...

Вот и конец города. Налево разгорается пожар восхода.

Впереди сиреневая даль, очерченная синей полосой далекого леса.

Иду, а рядом со мною моя крохотная тень.

И больше никого.

Серая лента дороги, тишина и светлые горизонты неисхоженного делают меня таким маленьким, беспомощным и одиноким, что моментами у меня является желание повернуть назад к родному городу, к живым людям, шуму и звону каменных мостовых, но слова "полиция" и "малолетние преступники" бьют меня по затылку и толкают вперед.

23. В ДАЛЕКИЙ ПУТЬ

Широкая дорога, обсаженная с двух сторон высокими тополями, поворачивает направо, а за поворотом я вижу вдали небольшой домик. Перед домиком стоит огромный дилижанс на больших, облепленных высохшей грязью, колесах.

Вокруг допотопного экипажа суетятся люди. Различаю женщин, пожилых мужчин и целую гору мешков, сундуков и саквояжей.

Прибавляю шагу - и вот я в человеческой гуще.

Из разговоров знаю, что собравшиеся здесь люди - пассажиры, едущие в Киев, а широкобородый еврей, одетый в брезентовый балахон, возница. Все его называют фурманом. У него через плечо висит на ремне кожаная сумка.

Фурман обходит пассажиров и собирает деньги за проезд.

Незаметно пробираюсь в толпу и с озабоченным видом задираю голову и заглядываю в рот каждому говорящему.

- Имейте милосердие! - кричит одна полная еврейка, окруженная пятью ребятишками. - Где же слыхано было, чтобы за таких маленьких детей брали целый карбованец?..

Возница торопится и, мельком взглянув на многодетную мать, бросает ей на ходу:

- За милосердием обращайтесь не ко мне, а к тому, кто награждает вас таким приплодом. Ну, пассажирчики, - обращается он ко всем, - кто не платил, раскрывайте кошельки. Время не ждет. Поезд из Киева на Одессу отходит в восемь вечера... Занимайте места. Сейчас напою лошадей, и тронемся в путь...

Начинается перебранка из-за мест.

- Ты с фурманом сядешь? - спрашивает меня один из едущих мальчуганов смуглолицый, с большими оттопыренными ушами.

- Разве можно? - задаю я вопрос в свою очередь.

- Отчего нельзя?.. На козлах места много. Я бы сам взобрался, но не могу отца оставить.

- Почему не можешь?

- Потому что отец у меня слепой. Вот он стоит и ждет меня... Как маленький... - добавляет мальчуган раздраженно.

- Когда ты ослепнешь, - вдруг раздается надо мною мертвенно-сухой голос, - тебя, мерзавца, тоже будут водить.

Оглядываюсь и вижу перед собою среднего роста мужчину с длинной узкой бородой. Вместо глаз у него сморщенные веки и красные щелки.

- Ты слышал, - продолжает слепой плывущим над нами ровным голосом, что было сказано?.. Время не ждет... Ну!..

Он протягивает бледную руку с длинными, тонкими пальцами.

Мальчуган, только что разговаривавший со мною, сердито хватает руку и ведет слепого отца к дилижансу.

Сижу на высоких козлах рядом с возницею. Шестеро лошадей, запряженных цугом, должны покатить наш тяжелый дом на колесах.

Фурман перебирает в руках веревочные вожжи, чмокает, цокает, сечет свистящим бичом длинную шеренгу разношерстных коней и кричит:

- Н-но... мои пламенные!..

А "пламенные" трутся сухими боками о дышла, прядут ушами, косятся темными яблоками глаз, царапают подковами каменистую дорогу, и... ни с места.

Тогда фурман, не взглянув на меня, передает мне вожжи, велит держать крепко, а сам слезает с козел.

Радостным волнением полно сердце от сознания, что держу в руках целую шестерку лошадей. Вот бы посмотрел Мотеле!

Фурман подходит к первой паре, тянет уздечки на себя, нокает, чмокает и наш дилижанс, перегруженный донельзя, скрипит, стонет, качается и, наконец, трогается.

Фурман вскакивает на козлы, берет у меня вожжи, и мы едем.

Навстречу нам стелется земля, покрытая молодой, нежной зеленью. Солнце, голубое небо, многоголосый свист невидимых птиц веселой музыкой вливаются в уши и долго живут в моей памяти.

Глубоко вдыхаю чистый воздух светлого утра и пьянею от запаха сосен и надушенных цветами полей. Как чисто, светло и празднично на этом неоглядном теплом просторе!

Но постепенно начинаю уставать от нескончаемой красоты, и меня клонит ко сну.

- Дяденька, скоро будет Киев?

Фурман поворачивает в мою сторону темнорусую бороду и впервые вглядывается в меня.

- Ты с кем едешь?

- С вами, - просто отвечаю я.

- Со мною!.. А ты кто мне такой - племянник или двоюродный сын?.. Откуда ты взялся?..

Только теперь начинаю соображать, что являюсь бесплатным пассажиром, и с трепетом жду, когда буду сброшен с козел.

Куда я денусь?..