История моей жизни. Записки пойменного жителя (сборник)

Частушек у молого-шекснинской молодёжи было видимо-невидимо. Если бы все те частушки, что распевала в разные годы наша молодёжь и все насельники поймы, собрать бы воедино да издать, то наверняка получилась бы книга побольше «Войны и мира» Льва Толстого. А частушки все были до чего же самобытны и хороши! Они не имели авторов, сочинялись и распевались, как говорится, на ходу, между делом. Слова были просты, а потому мудры, мотивы незатейливы и потому каждому под силу. Частушка сразу врезалась в память. Многие из тех частушек жили долгие годы, переходили из уст в уста, из поколения в поколение. В них отражались жизнь и быт крестьян, их отношение к окружающей природе, действительности, в них высмеивалось всё дурное: лень, пороки и страсти; в них воспевалась любовь молодых сердец, их честность и доброта. Как и былые танцы, частушки уходят в прошлое, ушли такими, какими их когда-то и создали.

В середине зимы, на Святки, каждый год, помимо бесед, устраивались так называемые сборища (сборные). По значимости и масштабу они были важнее бесед. На беседы, в основном, собиралась, так сказать, местная молодёжь — из одной деревни: той, где и устраивалась беседа. Молодёжь из соседних деревень захаживала нечасто. А сборища были значительным событием для многих деревень окрест той, где устраивались. Порой на сборище тянулись парни и девки из далеких деревень, шагали за много вёрст, не жалея ног.

Сборища проводились не только как массовые праздники молодёжи, а больше с целью новых знакомств, смотрин. А иначе как бы могли познакомиться молодые, если живут далече друг от друга, как им встретиться да полюбить друг друга? Ведь в то время сообщение между деревнями было очень плохим. Жители тех деревень очень редко встречали друг друга, а зачастую и не знали вовсе. Да и не пойдешь в чужие деревни за просто так ноги ломать поодиночке — некогда. В ту пору люди, жившие в деревнях, только и знали, что с раннего утра до позднего вечера трудиться на земле, знали только травяной луг да хлебную полосу. Жизненный удел был невелик: изба с постелей да едой, скотина на дворе да полоса земли, куда крестьянские руки труд свой вкладывали круглый год. Жили тогда в строгости и по расписанию, жизнью сделанному: время на всё своё — и на дело, и на потеху. Вот беседы да сборища для того и служили, чтобы молодым было когда и где отдохнуть, время провести, полюбить друг друга, чтобы потом и семью создать, и деток народить.

Для сборищ за плату выбирались большие избы. Каждая девка и парень должны были уплатить хозяевам избы деньги за гулянье на сборище. Плата была копеечной. Если для сборища было мало одной избы, то откупали и две, а то и три.

Кто же был организатором бесед и сборищ? Это трудно сказать наверное. Конкретно — никто. Формальных организаторов, как, скажем, массовиков или штатных людей, как позже завклубами, не было. Да и на общественных началах никому не поручалось организовать и провести беседу или сборище. Всё происходило как бы само собой. Если, скажем, в этот год сборище проводилось в одной деревне, то на другой оно переводилось в другую, потом — в третью. Так и шло из года в год.

Весело отдыхала пойменская молодёжь. На беседах, сборищах царили настоящие праздники задора и веселья. Танцы зажигали своими вихрями, припевки, частушки, игры — некогда грустить!

На сборища часто захаживали деревенские бабы поглазеть на молодых. Они судачили, шушукались промеж себя, пялили глаза на незнакомых девок и парней, пришедших погулять из дальних деревень.

Большая деревенская изба часто не вмещала всю собравшуюся на гулянья молодёжь, так её было много. Тогда настежь открывали заднюю дверь. Скрипели под ногами половицы на мосту. Тусклый свет керосиновых ламп бледно сиял на лицах парней и девок, скользил по потолку и верхним брёвнам внутренних стен избы. На мосту было оживленно, из дома то и дело выходили освежиться отплясавшие парни и девки, чтобы потом вновь вернуться в круг. Звонкая гармонь в умелых руках гармониста певуче вызывала молодёжь к веселью. Через открытую настежь дверь в избу врывался морозный воздух, он клубами катился по полу, обдавая собравшихся приятным холодком.

Многие парни и девки из деревни, в которой шло сборище, в середине святочной ночи шли домой переодеться в затейливые костюмы и маски. Потом возвращались в избу, на сборище, уже ряжеными: кто подделывался под цыган, кто под кучера в тулупе, подпоясанном красным кушаком, кто под деда Мороза и Снегурочку. Костюмы придумывали самые неожиданные. Вваливалась такая пёстрая толпа в избу с шутками, прибаутками, шумно, весело. На сборище всё сразу оживлялось, атмосфера менялась. Взрывы смеха наполняли избу доверху.

Сборища начинались с вечера и продолжались почти до самого утра. В доме, где они проходили, середина пола уплясывалась до черноты.