История моих бедствий

«Да и Нет» состоит из огромного количества цитат, которые Абеляр выбрал из произведений различных церковных авторов, дававших на одни и те же вопросы прямо противоположные ответы. По-видимому, занявшись изучением богословских вопросов и обнаружив непримиримые и вопиющие противоречия в трудах многочисленных церковных писателей, Абеляр обратил на это свое внимание и решил собрать воедино все противоречивые высказывания. Сам он не сделал попыток как-либо разрешить обнаруженные им противоречия и передал этот труд непосредственно своим ученикам, указывая, что путем к отысканию истины является «сомнение». Нетрудно представить себе, каков был результат подобного выступления Абеляра.

Как уже было указано выше, Абеляр снабдил свой колоссальный труд небольшим «Прологом»[432], в котором высказал свое весьма далекое от ортодоксального отношение к церковным «авторитетам». Хотя «Пролог» и начинается предостережением, обращенным к читателю, – не судить о сочинениях церковных авторов по первому впечатлению, – однако Абеляр тут же отмечает, что в сочинениях этих авторов кое-что кажется явно противоречивым. Абеляр призывает читателей не доверяться слепо тому, что они читают, и не соглашаться с суждениями, явно противоречащими друг другу, но, напротив, стараться объяснить попадающиеся в тексте несообразности. Указывая далее на ряд способов, при помощи которых читатель может попытаться достигнуть этого, Абеляр вместе с тем подчеркивает, что в случаях, когда противоречие остается неразрешимым, всякий имеет право, следуя своему разуму, избрать тот «авторитет», утверждения которого представляются ему более убедительными. Разумеется, будучи сыном своего времени, Абеляр не мог отрицать значения церковных «авторитетов» вообще. Его собственные богословские трактаты полны ссылок на сочинения церковных авторов, как и трактаты других современных ему теологов. И тем не менее Абеляр решительно отличался от последних тем, что рассматривал труды различных церковных писателей не как выражение абсолютной и незыблемой истины, а как сочинения, в которых встречаются и неточности, и ошибки, и прямые противоречия. Сколь бы велик ни был авторитет того или иного автора, утверждал Абеляр, разум имеет право отклонять все ошибочное, не подвергаясь за это упрекам.

Положения, развитые Абеляром в его «Введении в теологию» и в «Прологе» к «Да и Нет», были глубоко продуманными, что подтверждается одним из интереснейших ранних произведений Абеляра, написанным также до Суассонского собора в форме диалога между философом, иудеем и христианином[433]. Начинается этот «Диалог» с рассказа Абеляра о том, что ему приснился сон, будто бы к нему обратились три мужа – философ, иудей и христианин – с просьбою разрешить их спор: какая из исповедуемых ими религий является наилучшей? Абеляр охотно согласился выслушать соображения каждого, заявив, что ни одно учение не является до такой степени ложным, чтобы не заключать в себе какой-нибудь истины. В соответствии с этим положением, как бы определяющим направление всего трактата, Абеляр и излагает далее свое понимание иудейской и христианской религий, а также естественного закона (т. е. предписаний разума) – у философа.

Форма трактата, написанного в виде диалога, давала Абеляру возможность значительно более свободно высказывать свои мысли, далекие от ортодоксальности, чем он мог это делать в других произведениях. В «Диалоге» он как бы скрывался за фигурами спорящих и вкладывал в их уста такие суждения, которые он вряд ли мог бы выразить от своего имени. Наибольший интерес в этом смысле имеют, конечно, высказывания философа и христианина. Рассуждениям философа, излагающего свое понимание естественного закона, положения которого не нуждаются в подтверждении «предписаниями внешних определений»[434], подобным тем, которые устанавливаются священным писанием, в «Диалоге» уделено самое значительное место. Устами философа Абеляр восхваляет и этическое учение древних философов. Он доказывает, что их понимание высшего блага и высшей справедливости выше иудейского и нисколько не ниже христианского, и заявляет о полном соответствии этики древних философов с требованиями разума. При этом Абеляр высказывает те же самые мысли по поводу разума и церковных «авторитетов», которые были им развиты в «Прологе» к «Да и Нет». Более того, Абеляр заставляет в «Диалоге» соглашаться с этими мыслями и христианина, который, казалось, был бы обязан самым решительным образом выступить против подобных антицерковных утверждений[435]. Неудивительно, что положения, высказанные Абеляром по поводу разума и церковных «авторитетов», вызвали не меньшую злобу со стороны церкви, чем его заявления относительно веры и разума[436].