История монгольских завоеваний. Великая империя кочевников от основания до упадка

При такой конкуренции вер едва ли стоит удивляться подъему буддизма, известного в Китае с ранних христианских времен. Несмотря на гонения при династии Тан, он твердо укрепился как третья религиозная сила, вместе с даосизмом и конфуцианством. На Тибете он всегда был главной верой в своей тантрической форме. Хубилай принял не махаяну, одно из двух основных направлений буддизма, а его вульгаризированную тантрическую форму, изобилующую суевериями и магическими практиками, давно существовавшую на Тибете. Монголы на своей исторической родине в 1576–1577 годах приняли ее же, почерпнув из того же источника. Археология Центральной Азии раскрывает ее влияние на многие тюркские племена Алтая и Тарима. Буддизм посягал на владения индуизма и язычества в Юго-Восточной Азии, а многочисленные буддистские храмы и ступы в Персии ильханов невозможно приписать только монгольскому влиянию. Личные симпатии Хубилая, возможно, были поровну разделены между буддизмом и христианством, но он, должно быть, рассчитал, что, отдав предпочтение буддизму, он приобретет больше достоинств в глазах китайцев, для которых христианская религия и в латинской, и в несторианской форме представлялась чужеродной и привлекала лишь немногих. Хубилай проводил традиционную монгольскую политику терпимости в отношении всех вер, служители которых освобождались от всех налогов. Он допустил только два исключения, запретив литературу даосистов и пропаганду мусульман. Ислам медленно продвигался через сердце Азии, и хотя он никогда не завладевал всем Китаем, но все же довольно прочно закрепился в западных провинциях, особенно в провинции Юньнань. Этот успех, несмотря на холодность Хубилая к этой вере, можно приписать свободе всех культов, согласно Ясе. Обстоятельства, связанные с появлением антимусульманского эдикта, весьма туманны. Считалось, что здесь проявил инициативу христианский советник Хубилая Иса, но это плохо согласуется с количеством высокопоставленных мусульман на службе у хана. Возможно, все дело в старом конфликте между мусульманским законом и Ясой относительно убийства животных в ритуальных целях. При монголах мусульмане были разбросаны по всему Китаю. Ибн Батуту приветствовали его собратья по вере в Зайтуне, Кантоне и других местах. Мусульмане в морских портах Китая, вероятно, были иностранными купцами или иммигрантами, а в далекой горной провинции Юньнань ислам глубоко пустил корни среди местного населения.

В конце своего длительного – более чем тридцатилетнего – правления Хубилай, вероятно, чувствовал себя в равной мере китайцем и монголом. Он объединил китайскую империю, которая наслаждалась внутренним миром после падения Сун. Теперь китайское влияние чувствовалось во всей восточной части Азии. Хубилай вернул под китайское влияние регионы, которые обрели независимость в неразберихе, последовавшей за падением династии Тан, а его щедрая поддержка науки и искусства, разумеется в пределах границ, установленных деспотизмом, выражала его искреннее восхищение китайской культурой. Деяния Хубилая ни в коей мере нельзя было назвать неважными. Как и большинство монгольских лидеров, он глубоко интересовался историей и астрономией, пусть даже не ради самих наук. История ему была нужна для прославления своего дома и своего народа, а астрономия – для астрологических предсказаний. По его настоянию китайские анналы были переведены на монгольский язык и напечатаны (с печатных форм, конечно) в Ханбалыке. Два астронома, перс Джамал ад-Дин и китаец Го Шоуцзин, реформировали календарь, а последний сконструировал ряд полезных астрономических инструментов. Хубилай также подготовил новый уголовный кодекс ив 1273 году спонсировал работы по шелководству и сельскому хозяйству. Правда, все это не примирило китайцев с правлением варваров. Их раздражала невозможность служить в армии и неназначение на высшие должностные посты. Им не нравилась власть, богатство и зачастую невежество чужеземцев, поставленных над ними. Они втайне презирали и даже ненавидели правителей, которые едва говорили на их языке или понимали его. В целом враждебность к монгольским суверенам была сильнее на юге. Традиционная вражда между югом и севером была самой сильной опорой затяжного сопротивления Сун. Чтобы смягчить старые правящие классы, Хубилай и его преемники подтвердили и расширили их социальные привилегии и принесли крестьян в жертву алчности землевладельцев. Тем самым они ослабили режим, лишив его симпатий и поддержки основной массы населения. Отвага монгольских воинов изрядно поуменьшилась в мирные времена. Монголы в Китае сами разделились на тех, кто следовал примеру своих принцев и подражал манерам и традициям китайцев, и тех, кто гордился манерами и традициями степей, выказывая презрение к роскоши и испорченности городской жизни. При жизни Хубилая такие разногласия тщательно скрывались, но при его слабых преемниках стали открытыми. Монгольское правительство в Китае рухнуло через семьдесят лет после смерти Хубилая.