История Ногайской Орды

Важным подспорьем для кочевого хозяйства всегда были охота и рыболовство. В Дешт-и Кипчаке издавна практиковалось три вида охоты: облавная (на антилоп-сайгаков), зверование (на мелких животных) и соколиная. Все они фиксируются у средневековых ногаев.

Загон сайгаков был любимым развлечением зимующих кочевников. Оставив в кыслав женщин, детей, стариков и бедняков, мужчины, случалось, на несколько месяцев уходили выслеживать добычу. Едва на Волге становился лед, охотники шли на Крымскую сторону, в По-донье, где, очевидно, сохранялись значительные популяции сайгаков. Любопытствующим русским ногаи подробно расписывали свое зимнее времяпрепровождение, когда «люди неуимчивы, ходят для сайгачьи ловли многими людми в степь мало не всю зиму, а в улусах у них в те поры безлюдно». Мирзы тоже не отказывали себе в удовольствии отправиться на поиски сайгаков. Помимо потехи и военной тренировки массовые облавы приносили и существенную прибавку к пропитанию («тем… они в зимнее время кормятца») (ИКС, 1628 г., д. 1, л. 26, 33–34; 1629 г., д. 1, л. 192–194; 1639 г., д. 1, л. 20).

«Зверовать» ходили немноголюдными ватагами. Зверовые угодья Больших Ногаев располагались в окрестностях Астрахани (в 4–5 «днищах»), а у казыевцев — на Маныче (ДАИ, т. 2, с. 149; НКС, 1634 г., Д–3, л. 163). По берегам Яика стреляли белок, которых вывозили в Россию (Костомаров 1862, с. 9).

Соколиная охота считалась уделом аристократов: ловчие птицы Ценились и стоили очень дорого. У юрты каждого мирзы стояли насесты для соколов, с которыми охотились на диких гусей. Ногаи ловили «молодых птиц балабанов» по волжским берегам и затем дрессировали (НКС, 1629 г., д. 1, л. 79; Олеарий 1906, с. 405, 413).

По мере концентрации жителей Ногайской Орды в астраханской округе все более важной становилась рыбная ловля. Для разоренных в смутах улусов она зачастую оказывалась единственным способом выжить в зимние месяцы (если падеж или угон лошадей не позволял отправиться на охоту). Есть сведения, что истолченную в муку сушеную рыбу употребляли как хлеб (Очерки 1986, с. 43). Мирзы же видели в доступе к волжским «ловищам» средство удержать подле себя оголодавших подданных (Акты 1918, с. 143; НКС, 1604 г., д. 3, л. 207; 1619 г., д. 2, л. 207; 1626 г., д. 1, л. 23). В качестве рыболовных угодий в источниках фигурируют реки северокаспийского бассейна: «Летом на нагаиской стороне ловили рыбу в Волге и в Яике, в волских в болших протоках — в Бузане и в Кара-Бузане, и в Ахтубе, и в Емансуге, и в Емане, и в Бозузеке; а зимою на Крымской стороне ловили рыбу на низ по Волге, по всем протокам и по илменем и до моря. И тем улусные люди кормились» (Акты 1918, с. 143; ДАИ, т. 2, с. 151; НКС, 1604 г., д.3,л. 27).

Однако использовать волжские омуты и затоны столь же свободно и беспрепятственно, как родные степи, ногаи уже не могли. В Астрахани существовала конкуренция им в лице все увеличивавшегося русского населения. Окруженный бесплодными равнинами и солончаками, город мог получать доходы только от международной торговли да от волжской рыбы. Поэтому и воеводы, и центральные власти тщательно следили, чтобы промысел кочевников не наносил ущерба казне. Оборотистые астраханцы, случалось, брали на откуп рыбные угодья, выплачивая за них колоссальные суммы. Тогда степняков не подпускали к реке (или же требовали платы), а воеводы пытались втолковать мирзам, что иначе «нашей казне будет убыль великая: астороханским росходы иными (средствами. — В.Т.) не поднятца» (НКС, 1626 г., д. 1, л. 22; 1627 г., д. 1, л. 303, 304, 307, 308). Во время распада Орды кочевники разведали места для рыбалки западнее и били челом в Москву, прося дозволить им «кочевать возле Дону и жить з донскими казаками в миру для рыбной ловли» (НКС, 1635 г., д. 2, л. 188).

Самым привлекательным уловом на Волге и Яике считалась крупная рыба. В волжских низовьях на лососей и осетров, идущих вверх на нерест, издавна устанавливали учуги (забойки, юры) — деревянные перегородки по ломаной (чтоб вода не сносила) линии поперек реки. Русские астраханцы были убеждены в старом, «татарском» происхождении этого устройства (Марков 1966, с. 186; Минх 1900, с. 313, 314). Рыба, сталкиваясь с преградой, скапливалась вдоль учугов, а рыбаки с лодок могли из кишащего сонма отобрать самых крупных и ценных особей.

Славянские новоселы переняли этот способ ловли у местных тюрок и в начале XVII в. монополизировали его. В ответ на жалобы мирз правительство распоряжалось «очюги во рыбной ловле отказати (ногаям — В.Т.), что им учюги быти нелзе, а государево жалованье и опричь очюга к ним будет» (НКС, 1619 г., д. 2, л. 207, 219). Сначала улусники пользовались учугами за определенную плату воеводской казне (НКС, 1635 г., д. 2, л. 168). Но затем в низовьях утвердились русские откупщики. Они ставили стражу на берегах Волги и протоков, и кочевникам не оставалось ничего иного, как орудовать «неводом и сетью, и удою» — индивидуальными приспособлениями, которые уже не обеспечивали массовой добычи рыбы.