История Ногайской Орды

Стройные умозаключения исследователей по указанным вопросам во многом являются результатом экстраполяции социально-экономического положения ногайцев в XIX в. В то время у них в самом деле практиковался зякат (выплата духовенству одной овцы из 100, одного теленка из 30, десятой части урожая); сохранялись регулярные выплаты мирзам (с трех домов по 2 воза сена, 2 меры проса и муки, 1 арбе сена и дров или кизяка для топлива, а также доля мяса при забое скота). Кроме того, предусматривались специальные подношения по случаю рождения наследника, женитьбы (на калым), кончины члена семьи мирзы и т. п. (Бентковский 1883, с. 80, 81; Кочекаев 19696, с. 43, 45; РГВИА, ф. 405, оп. 6, д. 3076, л. 31 об., 32).

Но эти отдаленные потомки средневековых ногаев вели уже почти целиком оседлую жизнь и подчинялись России, а незадолго до того Крыму. Принципиальное изменение образа жизни в составе Крымского ханства и Российской империи неизбежно налагало отпечаток на податную систему. Поэтому рискованно проецировать отношения в среде оседлых ногайцев XIX в. на Ногайскую Орду XVI — начала XVII в.

Очерк 4 . Государственность

Западноевропейские средневековые авторы, говоря о внутриордынских отношениях ногаев, порой рисовали картину патриархальной первобытности: «Орда их, несмотря на всю свою обширность, не имеет никакого императора, но… управляется значительным благоразумием старцев и доблестью храбрецов»; «ими управляют лучшие, опытные и мудрые мужи»; «между ними нет бедных. Если кому-нибудь нечего есть, то идет туда, где едят, не стесняясь и ничего не говоря, садится, [ест,] затем поднимается и без всякой благодарности уходит» и т. п. (Иовий 1908, с. 258; Люк 1879, с. 486; Фоскарино 1913, с. 17, 41).

Разумеется, реальная ситуация была далека от этих примитивных представлений. Материалы Посольского приказа да отчасти и сочинения тех же европейцев донесли гораздо более сложную структуру общественных отношений и сословий в Ногайской Орде. Общая схема иерархии ногаев в передаче русского посла выглядела следующим образом: после смерти бия Дин-Ахмеда в 1578 г. на провозглашение его преемника Уруса «съезжались все мирзы изо всех улусов и кочевные, и черные люди. И излюбили всею землею на княженье Урус мирзу» (НКС, д. 8, л. 211). Взаимоотношения мирз, рядовых общинников и неполноправного простонародья и образовывали общественный строй державы ногаев, основу ее государственного устройства.

Историографическая ситуация

Общественный строй Ногайской Орды удостаивался дефиниций только в советской историографии; западные же авторы обращали внимание в основном на степень ее политического развития. А поскольку исследования советских историков велись в русле марксистской формационной схемы, то и набор определений оказывался небольшим, сводясь к выбору между родовым строем и феодализмом. «Патриархально-родовой» считали социальную систему средневековых ногаев С.А. Токарев и М.И. Чемерисская (Токарев 1958, с. 308; Чемерисская 1995, с. 183).

Абсолютное большинство прочих исследователей находили в ногайской кочевой империи феодализм с различными его градациями и вариантами: ранний феодализм, т. е. с пережитками патриархальных отношений (Алексеева 1971, с. 201, 254; История 1979, с. 193; Калмыков и др. 1983, с. 35), кочевой феодализм (Жирмунский 1974, с. 418; Сафаргалиев 1938, с. 62), классический феодализм (Алексеева 1957, с. 106; Златкин 1983, с. 84; Кочекаев 1988, с. 36, 37; Очерки 1967, с. 211; Сикалиев 1980, с. 4; Сикалиев 1994, с. 38, 219). Единственный историк, монографически изучивший проблему, — Е.А. Поноженко тоже расценил рассматриваемый социум как раннефеодальный (Поноженко 1977а, с. 17).

Между тем картина социальных отношений в средневековом Деште (как в целом и в любом обществе) оказывалась гораздо богаче формационных конструкций. Подлинно диалектическое рассмотрение вопроса стало возможным лишь с конца 1980-х годов, после крушения монополии марксизма-ленинизма в российской науке. Пионерами выступили К.П. Калиновская и Г.Е. Марков, которые абсолютно верно, на мой взгляд, увидели в Ногайской Орде комбинацию различных общественных страт с присущими каждой из них политическими и экономическими особенностями. Эти авторы предложили рассматривать раздельно оседло-земледельческое население Орды (вокруг Сарайчука), которое сочетало «патриархальный» и «патриархально-феодальный» уклады, и кочевой мир, где превалировал «патриархальнообщинный» уклад. Последний занимал у ногаев в целом ведущее положение, так как в большинстве своем они являлись кочевниками (Калиновская, Марков 1991, с. 61–63). Не соглашаясь с К.П. Калиновской и Г.Е. Марковым в некоторых частностях, я считаю верным и продуктивным их подход к ногайскому обществу как к сложной, многоуровневой структуре, включавшей разные уклады, элементы разных общественных систем.