История Ногайской Орды

Еще одним поводом для испрашивания денежного жалованья была посольская оказия, когда послы могли приобрести товары в Москве во время исполнения ими дипломатической миссии (см., например: НКС, д. 6, л. 86 об., 87 об.).

В XVII в. мирзы уже привычно оперировали денежными расчетами, совершая покупки в Астрахани и даже делая значительные накопления (см., например: НКС, 1617 г., д. 3, л. 4; 1628 г., д. 2, л. 293).

Почти все кочевники имели собственный скот и в пределах своей Орды вполне могли удовлетворять повседневные потребности за счет скотоводческого хозяйства. А вот иноземцы, что приезжали к ним, сталкивались с необходимостью платить за пропитание. В такой ситуации оказались, в частности, казанские беки «крымской партии», эмигрировавшие за Волгу. «Зде место пус[то], без кун людем прожиты немочно», — писал один из них Ивану IV в 1549 г. (Посольские 1995, с. 323). Во избежание подобных трат русские посольства отправлялись в степь, снабженные деньгами или в сопровождении обозов с поминками — в том числе в качестве платы за прокормление и проживание.

Запросы на царское имя о платежах формулировались, естественно, в рублях. Это следует из большинства сохранившихся переведенных грамот. Однако иногда адресанты прибегали к иному исчислению, обнаруживая компетентность во взаимном соотношении валют. В 1535 г. бий Саид-Ахмед направил свое посольство в Казань с 200 тысячами алтын кун, Урус в 1581 г. вел речь о присылке ему 10 тысяч алтын, Ураз-Мухаммед тогда же — о 5 тысячах алтын, добавляя: «…а до русскому числу сто пятьдесят рублев» (НКС, д. 8, л. 366; д. 10, л. 109 об.; Посольские 1995, с. 130). То есть в Ногайской Орде употреблялось и идущее от Золотой Орды «число» в алтынах[366].

На Руси алтын тоже имел хождение как общепринятая и обязательная мера денежного счета. Он равнялся 6 московским деньгам и связывался с рублем через копейку, которая была равна 2 деньгам, а алтын — 3 копейкам. Рубль, следовательно, равнялся 100 копейкам, или 200 деньгам (см.: Спасский 1956; Янин 1956). Именно эта пропорция и фигурирует в грамоте Ураз-Мухаммеда. Учитывая, что буквальное значение слова алтын — золото, золотой[367], можно предположить, что, когда в 1617 г. едисаны ограбили на волжской переправе мирз Тинмаметевых, отняв у них «пять сот золотых» (НКС, 1617 г., д. 3, л. 4), подразумевались именно эти условные алтыны как удобное исчисление суммы (в данном случае 500 алтын = 1500 копеек = 15 рублей). А приведенные выше цены за русских полоняников в 10, 15 и 20 «золотых» составляли соответственно 30, 45 и 60 копеек.

Однажды встретилось известие о покупке мирзой в Астрахани панциря за «дватцеть золотых ярльгамышев» (НКС, 1628 г., д. 2, л. 293). Денежная единица с таким названием мне неизвестна. Ярлыгамыш означает «прощенный, помилованный, пожалованный» (см.: Будагов 1871, с. 323; Радлов 1905, с. 142), и здесь, очевидно, переводчик что-то напутал. Возможно, упоминалась регистрация покупки в таможенной книге, а под «золотыми» скрывались те же алтыны.

Денег у степняков было мало, особенно у простонародья. При организации переправ через Волгу астраханские власти учитывали это и предписывали перевозчикам по возможности брать плату деньгами, «а которым нагаиским татаром от перевозу денег дать будет нечего, и… имати перевоз (т. е. пошлину. — В.Т.) животиною — лошадми и коровами, и овцами, и всякою рухлядью, сличая в цену» (АИ, т. 3, с. 204).

В данном предписании отражено еще одно интересное явление, характерное именно для кочевой экономики, — соотнесение скота с денежным эквивалентом. Ногаи не испытывали затруднений при переводе цен из одной системы в другую. В 1551 г. русский человек по имени Юрий попал в плен и был продан астраханскому хану Ямгурчи, который, в свою очередь, пожелал перепродать его в Мавераннахр. Юрий умолил нурадина Исмаила выкупить его у хана за 200 рублей. Тот так и сделал, дав за него — не рубли! — двух своих собственных рабов, трех коней, верблюда и кунью шубу (ИКС, д. 4, л. 54 об.). Ураз-Мухаммед писал в Москву, что унаследовал от отца долг в 1 тысячу овец и 100 лошадей, и для погашения его просил у Ивана IV 500 рублей (ИКС, д. 8, л. 249). В данном случае такие разные по ценности счетные единицы, как овцы и лошади, свободно складывались мирзой для приведения к рублевому эквиваленту.

Наверное, ногаям в силу привычки к кочевому быту даже удобнее было исчислять цены и различные стоимости скотом. Посол Е.Мальцов доносил в 1557 г., что за убитого в стычке с русскими но-гая мирзы взяли с него «московским товаром семь сот овец платьем и рухлядью», т. е. имущество стоимостью в 700 овец. Понимая, что адресатам счет по овцам не знаком, Мальцов поясняет: «А на Москве… того товару куплено на тритцать рублев» (ИКС, д. 5, л. 20). (Следовательно, одна овца приравнивалась ногаями к сумме, чуть большей 4 копеек, или около 1,5 алтына)