История Ногайской Орды

Б.-А.Б. Кочекаев справедливо отметил, что язык оригиналов арабописьменных грамот «весьма отдаленно напоминает язык ногайцев» (Кочекаев 1988, с. 22). В самом деле, эти бумаги составлены на среднеазиатском (чагатайском) тюрки, который в XIV в. окончательно отделился от тюрки Урало-Поволжья (Халикова 1980, с. 54, 55). Причем ногайские писцы достигали в использовании «мусылман элиппе» — мусульманской азбуки (Курмансеитова 1990, с. 167) несомненных литературных высот, особенно в первой половине 1550-х годов, в эпоху расцвета своей кочевой империи. В настоящей работе уже неоднократно приводились выдержки из цветистых текстов от лица бия Юсуфа. Н.М. Карамзин отмечал такую же особенность для посланий Мамая б. Мусы в 1530-х годах (Карамзин 1989, кн. 2, с. 15).

С востока, прежде всего из Мавераннахра, пришла в Дешт-и Кипчак не только собственно письменность, но и литература. В золотоордынских слоях Сарайчука в XIX в. был найден кувшин с цитатой из поэмы «Кутадгу билиг» Юсуфа Баласагуни XI в. (Самойлович 1912). Из несомненно литературного источника происходит и притча-предание о персидском «Нуширване-царе», рассказанная бием Иштереком астраханским воеводам в 1604 г. (см.: Акты 1918, с. 131; ИКС, 1604 г., д. 3, л. 161, 162).

Интерес ногаев к мусульманской литературе ярко проявился в истории с книгой «Аджаиб ал-махлукат». В 1549 г. казанские беки направили к султану Сулейману I посольство с приглашением к себе на трон царевича Девлет-Гирея. Это посольство везло в дар книгу — «писана персунским языком, а имя ей Язяиб елмалукькат, а по руски Всего мира мудрость, по их бусурманскои ереси». Русская застава, перехватив послов, изъяла у них «ерлыки» (письма) и книгу» и доставила в Москву (PC, д. 591, л. 786 об., 787)[387]. В Сарайчуке об этом узнали, и в 1564 г. бий Дин-Ахмед обратился к Ивану IV: «Да есть у тебя в казне книга Азяибюл махлукат, и яз о ней добре бью челом, чтобы еси тою книгою пожаловал однолично, не запамятовал». Однако царь не собирался выпускать из рук ценный трофей, одно из украшений своей знаменитой Либерии, и очередному послу «в Нагаи» было велено известить Дин-Ахмеда, будто «государь наш тое книги в казнех своих искати велел, и доискати ее не могли» (НКС, д. 7, л. 40, 86 об.).

«Аджаиб ал-махлукат» (Чудеса творений) — название нескольких известных сочинений: во-первых, анонимного «Аджаиб ал-махлукат ва гараиб ал-масмуат» (Чудеса творений и диковины молвы), составленного для сельджукского султана Тогрула б. Арслана в последней четверти XII в.; во-вторых, «Аджаиб ал-махлукат» Ахмеда Туей (около 1180 г.) — первой космографии на персидском языке; в-третьих, «Аджаиб ал-махлукат ва гараиб ал-мауджудат» (Чудеса творений и диковины сущего) знаменитого арабского географа XIII в. Закарии б. Мухаммеда ал-Казвини (Крачковский 1957, с. 323, 324, 360, 361; Стори 1972, с. 1117). Вслед за И.Ю. Крачковским (Крачковский 1957, с. 362, 363) полагаю, что изложенные выше перипетии связаны с последним трудом. Красочное, захватывающее описание Казвини стран и народов было очень любимо на Востоке, многократно переписывалось и переводилось на фарси; его сочинения пользовались популярностью в Средней Азии еще в 1920-х годах.

Ногаев тоже могли привлечь «Чудеса творений», раскрывающие место человека во Вселенной, его материальную связь с тремя царствами природы — минералами, растениями и животными и духовную связь — с небесами. Книга Казвини развивала традицию арабской литературы адаба, сочетающей нравственные поучения с популяризацией научных знаний (Гаибов 1991, с. 233).

Что же касается собственных книг у ногаев, то, за исключением неясных слухов о существовании в прошлом каких-то исторических сочинений (Корине 1836, с. 4; Сикалиев 1994, с. 46), достоверных подтверждений этому нет. Впрочем, косвенным свидетельством изготовления книг в Ногайской Орде может служить, по резонному предположению И.В.Зайцева, ассортимент товаров, запрашиваемых биями из Москвы: краски, шафран, тысячи листов бумаги (Зайцев 2000а, с. 80).

Тем не менее культурная жизнь кочевой державы кажется довольно насыщенной. О ней можно догадываться из перечня предметов, регулярно поставлявшихся из России: писчая бумага, музыкальные инструменты «трубу да сурну, да накры» (т. е. барабан); однажды толмач в русской столице отнял у Иштерекова посла шахматы стоимостью в 10 алтын, о чем тот бил челом на обидчика (Акты 1914, с. 217; НКС, д. 4, л. 21, 142 об., 249, 260, 362; д. 6, л. 57 об.). Учитывая тесные духовные и интеллектуальные контакты ногаев с Мавераннахром, можно догадываться, что взаимодействие мусульманских культур оказалось гораздо более активным, чем связь с христианской Россией. Но данные на сей счет практически отсутствуют; косвенным подтверждением служат лишь откочевки мирз с элями в узбекские ханства да религиозная ориентация на Бухару. Кроме того, в одной из грамот 1549 г. промелькнуло сообщение, что сын Юсуфова воспитателя-аталыка «в Крым ходил грамоте учитися» (Посольские 1995, с. 309).

Военное дело[388]