История Ногайской Орды

1) сайды — целая прослойка населения, восходящая происхождением к Пророку и удостоившаяся в ногайско-русской переписке такого комментария относительно своего статуса: «Божия посланника Магамметева корени» (НКС, 1622 г., д. 3, л. 25). В мусульманском мире они считались главными представителями религиозных идей; обладая правом безнаказанно говорить монарху правду и даже обличать его в неправедном поведении, они при этом не подлежали смертной казни (Кляшторный, Султанов 2000, с. 267). При дворе бия состояло, как правило, несколько саидов, один из которых считался старшим (при Иштереке таковыми являлись его тесть Ибрагим б. Калеват и затем Сайф ад-Дин б. Калеват); кроме того, был главный сайд Сарайчука (Акты 1918, с. 101; НКС, 1604 г., д. 3, л. 58; 1615 г., д. 2, л. 7; 1617 г., д. 2, л. 21,26; д. 3, л. 31; 1622 г., д. 3, л. 25; 1623 г., д. 1, л. 112);

2) муллы — служители культа. Какая-либо градация их не прослеживается, разве что известны муллы, служившие при бие (см., например: НКС, д. 7, л. 53; 1617 г., д. 2, л. 22). По-видимому, ногайские муллы состояли не при определенных мечетях (как полагалось бы по нормам веры), а при ставках знати;

3) ходжи — потомки четырех праведных халифов[383], В документах они называются, как правило, вместе с сайдами в качестве их «братьев» (см., например: НКС, д. 8, л. 252; 1630 г., д. 3, л. 38). Ж. де Люк воспринимал ходжей у крымских ногаев первой четверти XVII в. как синоним мулл (Люк 1879, с. 485);

4) садры — это или отпрыски бухарской династии первосвященников, или держатели вакуфных («церковных») владений в Ногайской Орде; оба значения происходят из Мавераннахра. Собственно, садр в известных мне источниках встречается лишь однажды: «богомолец… Иштереков княжеи садыр Хадзи Джеилев» (НКС, 1617 г., д. 2, л. 40);

5) шейхи — богословы; также представлены в источниках единственным бесспорным упоминанием: сын шейха Малум-Ходжи женился на дочери бия Мусы (НКС, д. 8, л. 238);

6) хафизы — знатоки священных текстов и преданий; являлись, вероятно, категорией духовенства, наиболее приближенной к простонародью и к светской политике. Они участвовали в военных походах, вели делопроизводство в кочевых ставках и т. д.;

7) суфии — члены аскетического «ордена», распространившегося от Магриба до Кашгара. Единичные лапидарные упоминания о них (Посольские 1995, с. 30, 31, 131–133, 322) пока не позволяют комментировать их роль в Ногайской Орде[384].

Социальная значимость духовенства в Ногайской Орде определялась не только религиозной функцией, но и грамотностью этой части подданных. Впрочем, эпос приводит комичные ситуации, когда священнослужители оказываются на поверку неграмотными, не способными к чтению (см.: Сикалиев 1994, с. 82). Именно в руках мулл находилась дипломатическая переписка бийского двора, а сотрудники Посольского приказа видели в них своих коллег, оговаривая: «молла — по руски дияк» (НКС, 1616 г., д. 4, л. 15; 1617 г., д. 3, л. 31). К тому же иногда муллы, подобно сайдам и хафизам, входили в состав посольств или даже возглавляли их (см., например: НКС, 1584 г., д. 1, л. 4).

Главной же дипломатической ролью духовенства были сопровождение своих патронов во время различных внешних миссий и выработка рекомендаций. Уже приводился пример из событий 1614 г., когда бий Иштерек согласился шертовать с обнаженной головой лишь после совещания со своим саидом Ибрагимом. За десять лет до того на церемонию примирения Иштерека и Джан-Арслана б. Уруса, организованную астраханскими властями, приехали «для тое всее правды» и четыре сайда. Непосредственной обязанностью их было «перед их (Иштерека и Джан-Арслана. — В.Т.) шертью велеть по их (мусульманскому. — В.Т.) закону проговорить молитву». Но участие духовенства расценивалось шире: если договаривающиеся стороны впредь нарушат шерть, то «сеиты у них, по их бусурманскои вере, думам их будут свидетели». То же обещали воеводам и сами сайды. Церемония примирения свелась к тому, что «Иштерек князь и Янараслан сеитом велели по своей по бусурманскои вере молитвы говорить, а сами в ту пору Иштерек князь и Янараслан стояли, зажав руки. И как сеиты по своему бусурманскому закону молитвы проговорили, и Иштерек князь и Янараслан, сшодчись, меж себя корошевались и обнялись, и поце-ловалися» (Акты 1918, с. 100, 101; НКС, 1604 г., д. 3, л. 57–60).

Однажды встретилось сообщение о намерении сайда Сайф ад-Дина «всяких нищих людей поить и кормить» при основанной им в Астрахани мечети (НКС, 1619 г., д. 2, л. 288), т. е. на духовенство, видимо, возлагалась и функция благотворительности. Кроме того, грамотность теоретически позволяла ему вести какие-то записи преданий и исторических событий. Подобное известно из жизни башкир и татар (Кузеев 1974, с. 36), но не упоминается в источниках касательно ногаев[385].