История Нового Каллена — Недосягаемая (СИ)

Эмметт беспечно насвистывал под нос мелодию из популярного фильма, ловко отправляя остатки дубового стола в ласкающие объятия занимающегося пламени. Щепки с треском разлетались по паркету, но Эсме не сказала неаккуратному сыну ни слова, с осторожностью вынимая блестящие стальные ножи из досок, столешницы и даже хлебницы. Она неспешно прибралась на кухне и прошествовала в мягкую гостиную, в последний раз засматриваясь на резные деревянные ножки, что упрямо поглощало нещадное пламя. Эсме опустилась на колени возле черепков разбитой вазы и стала укладывать их в прозрачную миску; она не чувствовала ни злости, ни огорчения — предметы интерьера волновали ее столь незначительно, что она, не моргнув, отдала бы дом на сожжение, если бы это гарантированно защитило всю их большую семью.

В доме стояла непривычная тишина. Елеазару требовалось время, чтобы осмыслить произошедшее и оценить грядущие перспективы после неожиданного визита высокопоставленной свиты; в последний раз их с Кармен видели на берегу реки, которая только начала обрастать первой наледью. Белла была преисполнена множеством опасений и тотчас же уехала за Ренесми в резервацию, в то время как Эдвард безмолвно мерил шагами комнату; он был единственным, кто видел картину целиком и несколько винил себя в том, что так редко бывал в Большом доме. Быть может, ему бы удалось объяснить странное поведение Элизабет, а затем и разгадать ее эксцентричного одноклассника. Вряд ли он бы мог предотвратить тщательно спланированный визит Вольтури, но уж точно облегчил бы задачу отцу. Теперь же он всматривался в яркую киноленту будоражащего сна, что зародилась в глубинах сознания спящего ребенка, девушка бессвязно бормотала и вздрагивала каждую новую секунду, а вместе с ней приходила в движение и Таня. Обеспокоенная вампиресса смачивала пылающий лоб влажным полотенцем, одновременно с этим продолжая осыпать дочь успокаивающими речами. Эдвард никогда не видел Таню такой по-человечески уязвимой, обеспокоенной, ранимой. Он даже и представить себе не мог, что она может быть такой; маска исключительности была оставлена за ненадобностью.

— Мам, накидать дров вам в камин? — Эмметт поднялся с пола, держа в руках увесистую кипу из тонких ножек и неровных досок.

— Будь добр, дорогой, — тепло отозвалась она, и вампир с готовностью потрусил наверх. Эсме собрала совком мелкие осколки и поднялась, внимательно прислушиваясь к беседе, которая вот-вот могла изменить жизнь еще одного ребенка. Вот бы только изменить, а не загубить…

На третьем этаже разместилась небольшая комната для неожиданных гостей, и на связанном крупными спицами покрывале восседал молодой человек — он старался держаться спокойно, не бросаться с миллионом вопросов, потому что понимал: тайн здесь больше, чем он способен осилить, а самая главная может запросто лишить его головы. На этот раз — навсегда. Доктор Каллен все время обращался в слух: его тревожил беспокойный сон Элизабет, ведь от такого количества лекарств она давно должна была заснуть крепко и надолго. К тому же ему требовалось позаботиться и еще об одном человеке, который мог получить существенную травму о треснувшее стекло. Доктор видел, как трудно Алексу усидеть на месте, как невысказанные вопросы рвутся наружу, но все же продолжал спокойно реагировать на его живость и не спешил начать трудный разговор. Они еще успеют поговорить с глазу на глаз, а сегодняшний вечер и так переполнен событиями.

Джаспер с наигранным интересом изучал одну из толстых книг, что таилась на небольшой книжной полке в гостевой комнате; вампир изумлялся яркости и количеству эмоций, что захлестывали молодого человека. Помимо непонимания и огромного интереса, из Алекса буквально сочилось чувство вины, а от крайней физической и эмоциональной измотанности он был невероятно подавлен. Идеальное состояние, чтобы вогнать его в сон. Вампирам нужно еще немного времени, чтобы осмыслить происходящее. Возникало слишком много вопросов, ответы на которые были скрыты в связи с несвоевременным появлением Квилетов; видения Элис превратились в смазанную неразбериху. Были большие сомнения в честности методов, которые в итоге предпримет Аро, даже несмотря на то, что в его благоразумность уверовал Карлайл. Фитиль, ведущий к пороховой бочке, был подожжен этим вечером. И никто не знал, когда все окончательно взлетит на воздух.