История нравов. Галантный век

Сначала оба странно ошеломлены, что, однако, не мешает разыгрывающей роль матери даме довести свое дело до конца: она позволяет ему стать мужчиной — так лучше, чем если он попадет в когти порока. А когда первые победы сделали молодого человека смелее, следуют нежные советы, как добиться своего у женщины быстро и верно, как пробуждать ее чувственность и — особенно — как повышать ее удовольствие. Благоразумные и предусмотрительные матери — такими, по крайней мере, провозглашала их эпоха, — которым важно, чтобы сын сумел занять в обществе видное место, нанимают, кроме того, камеристок и горничных во вкусе сына и умелыми маневрами устраивают так, что «взаимное совращение молодых людей становится самой простой и естественной вещью». «Таким путем они делали сыновей более смелыми в обхождении с женщинами, пробуждали в них вкус к любовным наслаждениям и спасали их вместе с тем от опасностей, грозящих молодым людям от схождения с проститутками». Робкого любовника стараются приободрить соответствующими указаниями.

Маркиза де Мертей писала другу одного молодого человека, боявшегося предпринять решительный шаг: «Внушите же этой соне не быть таким платоником и скажите ему, раз ему уж нужно все разжевать, что лучшее средство победить чужие колебания и сомнения заключается в том, чтобы довести людей, обуреваемых ими, до того, что им уже ничего не остается терять».

Литература мемуаров содержит целую коллекцию исторических примеров. Приведем только один. Когда герцог Шартрский возмужал, то «первой заботой отца было дать ему любовницу. Этот предусмотрительный отец доверил счастье сына девице Дюте, не достигшей тогда и пятнадцатилетнего возраста. Герцог Орлеанский гордился этим поступком как доказательством великой и нежной предусмотрительности».

Сексуальное воспитание девушек вращалось, естественно, в других плоскостях, хотя имело в виду ту же конечную цель. Усерднее всего занимались половым воспитанием девушек в среднем и мелком мещанстве. Так как в этих кругах наиболее честолюбивой мыслью каждой матери была «карьера» ее дочери, то стереотипная фраза в устах тысячи матерей, когда они говорили о своих дочерях, гласила: «Моя дочь слишком хороша для ремесленника, она может выйти и за человека почище». И то же самое говорится дочери: она лакомый кусочек для гурманов и слишком красива, чтобы служить утехой для соседа Ивана и стоять за прилавком в его магазине. И потому не менее стереотипный совет гласил: «Пусть она не отдается первому встречному, а метит как можно выше». В «Письмах о галантных историях Берлина» (1782) говорится: «Мать, имеющая красивую дочь, часто сама раздевает ее на ночь, приходит в восторг от ее великолепной фигуры и, восхищаясь своей маленькой медицейской Венерой, восклицает: „Ах, Минхен, тебе бы выйти за тайного советника или дворянина“».

Настоящее практическое воспитание женщины для любви начинается, впрочем, обыкновенно только в браке. Брак является для нее настоящей высшей школой. Теперь ей систематически внушается, как использовать все возможности наслаждения, как ей самой создать все новые интересные в этом смысле положения. Это воспитание начинается уже в первый день ее брачной жизни и практикуется при каждом удобном случае. Молодая жена слышит от всех ее подруг «вернейшие советы», как избежать «грубостей» мужа. Заставая молодую жену скучающей, подруга спешит ее просветить: «Только любовник посвящает нас в истинное блаженство любви. Муж обращается с нами как с женой или матерью его детей, тогда как любовник заботится только о нашем удовольствии и потому делает только то, что нам доставляет удовольствие».

Впрочем, в эту эпоху многие мужья также настолько благоразумны, что стараются доставить своим женам утонченные наслаждения. Такие браки считались в большинстве случаев «счастливыми». Таким путем жена медленно, но верно превращается в достойную удивления мастерицу в искусстве любви, способную заменить любовнику, будь то муж или возлюбленный, целый гарем. Маркиза де Мертей сообщает доверенному ее альковных похождений: «В нашем распоряжении было шесть часов. Я решила устроить так, чтобы все это время было для него одинаково восхитительно, и потому обуздывала его нападения кокетством и любезностью. Кажется, никогда я так не старалась нравиться, и я была, признаюсь, очень довольна собой. После ужина я по очереди разыгрывала ребенка и разумную женщину, была то умницей, то чувствительной, то даже развратной: мне доставляло удовольствие разыгрывать фавориток гарема, в котором он — султан. Перед ним была только одна женщина, хотя ему и должно было казаться, будто каждое удовольствие доставляется ему новой возлюбленной».