История нравов. Галантный век

С ловкостью несравненного режиссера женщина умеет устраивать всякую ситуацию, как ей нравится, искусственно создавать их. Желая отучить от любви надоевшего любовника, не сумевшего уловить момент, когда ему пора подать в отставку, так, чтобы он и сам был рад своей отставке, дама положительно засыпает его нежностями и истощает преднамеренно его силы. В письме к доверенному ее тайн маркиза де Мертей следующим образом развивает подобную программу: «Уже две недели я пускаю в ход по очереди холодность, капризы, раздражительность и ссоры, и, однако, никак не удается отделаться от этого прилипчивого человека. Надо, следовательно, испробовать более радикальное средство, и вот я беру его с собой в имение. Послезавтра мы уезжаем. С нами будет только несколько незаинтересованных, не очень проницательных людей, и мы там будем так же свободны, как будто мы одни. И вот там я хочу его так засыпать ласками и любовью, мы там так будем жить только друг для друга, что я готова держать какое угодно пари — он горячее меня будет мечтать об окончании этого путешествия, на которое он так рассчитывает. И если после нашего возвращения он будет скучать в моем присутствии не более, чем я теперь скучаю с ним, то вы имеете право сказать, что я понимаю в таких делах не больше, чем вы».

И подобных методов придерживалось тогда множество женщин.

Однако так поступают только с такими любовниками, от которых хотят отделаться или которых берут лишь на незначительное время. Любовников, которых не желают терять, так как с ними можно блистать в свете, щадят, берегут как благородных лошадей. Если темперамент грозит их увлечь с собой, то их удовлетворяют маневрами, «доставляющими не меньше наслаждения и не подтачивающими здоровье». Если такой любовник не хочет уверовать в свою отставку, если его мучают романтические опасения, то ему стараются мягко, убедительными доводами доказать, что он вовсе не любит. Когда одна дама в достаточной степени убедилась в любовных талантах молодого герцога де Лозёна и на этом основании нашла ему преемника, она старалась успокоить ревность герцога следующими материнскими советами: «Поверь мне, милый маленький кузен, романтичность теперь не в моде и делает смешным — только и всего. Ты очень мне нравился, дитя. Не я виновата, что ты считал мои отношения к тебе серьезной страстью и если ты уверил себя, что она продолжится вечно. А если ты ошибся, то не все ли равно, возьму ли я другого любовника или же останусь одна. У тебя достаточно достоинств, чтобы нравиться женщинам, используй свои способности, старайся нравиться женщинам и будь уверен, что утрата одной всегда может быть возмещена другой. Таким путем люди становятся счастливыми и любезными».

Все это, естественно, заставляло и мужчин увеличивать ловкость в своем ремесле. Во все времена самыми успешными методами в деле совращения огромного большинства женщин считалось действие на ее чувственность в связи с убедительным указанием на безусловную безопасность любовной связи. Это вполне применимо и к галантному веку. Галантная литература эпохи богата произведениями, темой которых служит именно эта форма совращения. Хотя этот метод и наиболее распространен, его применяют, однако, только «посредственные умы», тогда как умы мало-мальски «выдающиеся» глубоко презирают его и отказываются от его применения. Последние хотят одержать победу лишь оружием духа. Блистать в этом отношении, добиваться успехов этим путем — высшая честолюбивая мысль homme supérieur’a (великосветского ухажера).

Известная новелла Скабрезного Кребийона «Счастливые случайности у очага» представляет, вероятно, наиболее классический трактат об этом методе победы над женщиной исключительно путем остроумных убеждений. Соблазнитель поставил своей целью совершенно отказаться от всяких ссылок на мнимую любовь, решил не произносить этого слова даже в те критические моменты, когда оно могло бы послужить для дамы маленьким средством самооправдания, и все-таки добиться всего того, что одна только любовь обыкновенно дарит мужчине. Само собой понятно, что этот метод наиболее сложный, и потому его точное изображение поневоле очень пространно: в нем нет особо решительных методов, которые могли бы его характеризовать. Мы должны поэтому здесь отказаться от мысли иллюстрировать характерным документом этот единственный метод, считавшийся достойным homme supérieur’a.