История нравов. Галантный век

Неглиже также удобно и для осуществления тех последствий, к которым приводит подобное зрелище, так как уступчивости женщины уже не мешают никакие технические препятствия. Стоит только женщине сказать «да», и мужчина так или иначе может добиться своей цели. Даже больше, пикантное неглиже есть уже само по себе указание на готовность женщины сказать «да», так как костюм становится той броней, которая делает ее хотя бы до известной степени неприступной для мужчины. Если же женщина предстанет перед мужчиной без этой брони, то это вообще не более и не менее как приглашение, брошенное ею мужчине, не оставить минуту неиспользованной. Эта внутренняя логика вещей в особенности важна для той эпохи, так как туалет или, вернее, возмущенная фраза дамы: «Что вы делаете! А мой туалет…» — одни только и побуждали мужчину ограничиваться во флирте взглядами и словами.

Что эта повторявшаяся каждый день ситуация была санкционирована обществом и стала официальным поводом для флирта, благоприятствовавшим к тому же его крайним формам, не только вытекает из внутренней природы этого факта. Эпоха старого режима доказала путем словесных и пластических изображений, в особенности же путем действий, что lever было в самом деле организовано в целях флирта, и доказала это самым недвусмысленным образом.

Присутствовать во время lever дамы — такова первая честь, выпадавшая на долю близкого знакомого: последний обязан явиться в этот час с визитом. В своих мемуарах граф Тилли рассказывает о таком визите у дамы, за которой он ухаживал: «Я отправился к ней. В немногих словах она объяснила мне, какое ею дано поручение, затем заявила в нескольких общих выражениях, что интересуется мною, поставила далее несколько вопросов, в которых обнаруживался этот интерес, когда же она уловила несколько моих взглядов, брошенных мною на ее прелести (она была в самом деле красива и как раз занята своим туалетом), то она пришла на несколько мгновений в замешательство и тем сообщила мне все то волнение, которое я пробудил в ней и которое она с трудом могла скрыть».

Бесконечное множество картин показывает, до какой интимности доходили подобные сцены (см.: «Знатная дама моет ноги», «Туалет», «Желанный свидетель», «Lever»). Если друг, пользующийся особой благосклонностью дамы, пропустит хоть один день, он немедленно же слышит от нее упрек: «Вы забываете меня». И в тот день, когда друзья перестают посещать ее lever, дама проникается сознанием, что она обречена на одиночество.

Прекрасно зная, что она в этом именно положении особенно соблазнительна, женщина с особенной рафинированностью заботится о возможно большей пикантности своего неглиже. Герцог Гамильтон сообщает об английском дворе времен Карла II, что «придворные дамы пользовались купальным неглиже главным образом для того, чтобы выставлять напоказ свои прелести, не оскорбляя чувства приличия». А маркиза де Мертей замечает о своем неглиже, которое она намеревается надеть во время одного свидания тет-а-тет: «Трудно представить себе более галантное неглиже. Оно восхитительно и моего собственного изобретения. Скрывая все, оно обо всем позволяет догадываться». О впечатлении, произведенном на него таким неглиже, сладострастник Вальмон сообщает: «Это зрелище возбудило мою чувственность и представило моим взорам то, что мне было нужно. Первый эффект заключался в том, что она опустила глаза. На несколько мгновений я весь ушел в созерцание ее ангельски-целомудренного лица, потом мой взор скользнул по ее телу, и мне доставило удовольствие раздеть ее мысленно с головы до ног».

А именно это и имело в виду большинство женщин, посвященных в тайны рафинированности.

Если lever дамы было настоящим пиршеством прежде всего для глаз, то и рукам не приходилось бездействовать, так как друг должен был оказывать те или иные маленькие услуги, когда камеристка покидала комнату. Это или кокетливая милость дамы, желающей дать ему возможность показать свою ловкость во флирте, или услуга, которую от него требуют в расчете воспламенить его чувственность. Казанова рассказывает следующий эпизод из одного своего романа с дочерью туринского еврея: «После завтрака было решено прокатиться верхом, и она в моем присутствии надела мужской костюм. Присутствовала также ее тетка. Так как она уже раньше надела кожаные рейтузы, то она спустила юбки, сняла корсаж и надела куртку. Не показывая вида, я насладился лицезрением великолепного бюста. Однако хитрая еврейка знала цену этому равнодушию. „Пожалуйста, приведите мой воротничок в порядок!“ — попросила она. Я воспламенился и пальцы мои действовали весьма нескромно».