История очевидца иных миров

Все трое наёмников закивали так отчаянно, что, казалось, ещё чуть-чуть — и их головы послетают с шеи без посторонней помощи.

— Тогда почему вы ещё здесь? Возвращайтесь к остальным и — за дело!

Луркан лишь малость повысил голос, но этого было достаточно. Троица, подобно напуганным детям, помчалась прочь и уже через несколько секунд исчезла, точно никогда здесь и не появлялась.

Луркан же, дождавшись, пока затихнет шорох раздвигаемых веток, чуть сдвинув брови, медленно начал переходить от тела к телу. На трупы наёмников он едва взглянул, легонько поворчал уже коченеющих Сапога и Тюфяка, задержался над телом Куана:

— Куан-Куан, самодовольный и неуправляемый пёс. — толстяк говорил тихо и безэмоционально, речь его принимала странный облик, вольно перетекая от одного наречия Эйеринна к другому. — Ты должен был дожидаться безликого совсем в другом месте, не высовываться зазря, а уж встретив — любым способом остановить его. Но ты же самый умный, самый хитрый, самый-самый… И твоя эта хитроумность ставит под угрозу все наши замыслы. Ну, теперь-то тебе всё равно, чёртов идиот…

Непочтительно, но безо всякой злобы Луркан пнул Куана в голову, голова кивнула, словно говоря: «Так меня, дружище, коли уж заслужил…» Луркан отвернулся, недолго вглядывался в фигуру кривого Аткинса, лежащую в позе эмбриона. Глаза Аткинса закатились, рот оскалился не то в улыбке, не то в гримасе боли. Разочарованно присвистнув, толстяк подошёл, наконец, к телу Мэддена, Большого Гвоздя. Ткнул тяжелым сапогом в бок, зачем-то прислушался, потом присел на корточки. Поразмышляв несколько секунд, Луркан опустился на колени. Не глядя, отыскал шляпку гвоздя, убившего Мэддена, ухватился двумя пальцами и без усилий выдернул его из груди простолюдина. Крови почти не было. Нависнув всей тушей над телом Гвоздя, Луркан ещё секунду-другую смотрел в остекленевшие глаза, а потом стремительно прильнул губами к почерневшим губам Мэддена. На поцелуй это совсем не походило, скорее, стороннему наблюдателю показалось бы, что Луркан высасывает что-то из чрева Мэддена. Наконец, словно насытившись, помощник Эдкрона оторвался от губ простолюдина и стал ждать. Минута тянулась за минутой, ничего не происходило. Вдруг, грудь Гвоздя приподнялась в судорожном рывке вдоха, рот расширился в безмолвном крике, глаза распахнулись настолько широко, что казалось: ещё мгновение, и они начнут существовать отдельно от внезапно ожившего хозяина. В глазах этих стояли боль, растерянность и след воспоминания, воспоминания настолько ужасного, что все древние первобытные страхи человечество по сравнению с этим воспоминанием показались бы невинными детскими страшилками.

Но Луркан, казалось, совсем не обращая внимания на состояние Мэддена, широко осклабился и, наклонившись вперед, протянул свою лопатообразную ладонь:

— Я Луркан. Приветствую тебя, Большой Гвоздь, в мире живых! Надеюсь, ты хорошо запомнил того, кто тебя убил?

Глава 12

— Для того, чтобы примириться с окружающей средой, Вам сейчас нужно что-то посильнее, чем пиво… Вы не возражаете?

Креван недоумённо огляделся по сторонам. Свободных мест, мягко говоря, было предостаточно. Отчего этот тип в длинном чёрном пиджаке и странной широкополой шляпе решил подсесть именно к нему? Ответ очевиден, но Кревану казалось, что лимит новых знакомств на сегодня вполне мог бы и исчерпаться… Фланаган вяло махнул рукою в сторону свободного места напротив. Поставив пузатую бутылку с прозрачным, желтоватым напитком на стол, присоединив к ней две стопки, незнакомец устроился на стуле, аккуратно подобрав полы своего сюртука.

— Эфраим, — поспешил представиться человек, — Эфраим Захович.

Повисла долгая пауза. Незнакомец выжидательно смотрел на Кревана, тому всё так же не хотелось общаться. Напиться — это да. Но, по возможности, молча. Наконец, Фланаган не выдержал.

— Вы касид? — Креван не был уверен, что произносит это слово правильно, он вообще не был уверен, что слово это имеет отношение к парню, сидящему напротив, но ему было наплевать — раз уж Эфраим оказался настолько назойлив, он, Креван, будет настолько же бестактен. Однако новый знакомый ничуть не оскорбился, он улыбнулся, явив свету отсутствие переднего верхнего зуба, и поправил.

— Хасид16. А так, верно — он самый. Может, Вы захотите знать, каким-таким ветром меня занесло в столь отдалённый мировой закоулок, где…

— Честно? — грубовато перебил Креван. — Не очень хочу. Я хочу другого, а Вы, помнится, обещали угостить.

— Кошмар! — Захович всплеснул руками. — Ну не поц ли? Сам напросился и сам же убегает со свадьбы! Прошу прощения — счас всё будет!

Продолжая кудахтать, хасид проворно, не пролив ни капли, наполнил стопки доверху. Подхватив ближнюю к себе в горсть, он поднял её в приветствии. Фланаган последовал его примеру.

— Лехаим!

Стопки гулко стукнулись, их содержимое немедленно последовало в пищевод, лишь чуть-чуть обжигая нёбо и гортань.

— Что это? — хотя Креван сохранял напускную холодность, вопрос вырвался сам собою.