История очевидца иных миров

Лили передёрнуло. Не столько от холода, хотя и от него тоже, но больше от тщательно загоняемого внутрь желания подняться с земли и быстро-быстро вернуться назад, к ожидавшей их машине. Лили Келли не была лесбиянкой, хотя все окружающие думали иначе. Просто вся её мужиковатость, манеры, стрижка, стиль одежды — всё это стало тем крестом, что ей пришлось нести по жизни во имя борьбы. Борьбы за любовь отца, за желание доказать ему, что она его любимый сын, а не этот туповатый братец Тиббот. Да, он успешный делец, его компания служит ширмой в Игре, являя собой пример типичного фамильного бизнеса; но всё равно, он слюнтяй и безвольный червяк, коему должно было бы стать опорой отца, а он… А она, несмотря на свои жертвы, на беспрекословную исполнительность, на отчаянность, часто переходящую в жестокость, всегда оставалась на втором месте. Мама не в счёт. Отец мог поощрять свою крошку Лили, трепать по загривку, как хорошую собаку, приносящую хозяину тапочки. Но свои планы и секреты отец доверял почему-то Тибботу. И так откровенно радовался, когда малыш Тибби приезжал из своего грёбаного офиса в Большом Городе, где просиживал брюки, занимаясь делами фирмы, вместо того, чтобы помогать отцу в Игре. Именно поэтому, чтобы в очередной раз доказать себе, что отец ошибается, что это она его любимица, Лили должна засунуть свои предчувствия и эмоции поглубже в задницу и закончить работу. Ну, или потому, что отец попросил её сделать это.

— Симон, где этот долбаный Умник?

Лаверн, лежащий рядом и еле различимый в предрассветной мгле, едва заметно пожал плечами. Ей ответил другой.

— Я здесь, моя крошка. Столкнулись с непредвиденными трудностями?

О'Рурк выскользнул из темноты под деревьями, окружавшими ферму, и улёгся рядом с Лили, практически касаясь её локтя. Келли преодолела приступ брезгливости, помноженной на лёгкий испуг, и процедила:

— Джерри, мог бы и не подкрадываться. От одного твоего присутствия вянут цветы, молоко скисает, а слабонервные дамочки валятся в обморок.

— Ты преувеличиваешь, моя радость. Вижу, ты в ясном сознании.

— Разве меня можно отнести к слабонервным дамочкам? Твоё слабоумие прогрессирует, не затягивай с визитом к специалисту.

— Ох, Лили, твоя забота так трогательна!

— Всё, довольно любезностей. Кстати, у нас проблемы.

— Ты про Эйдена и Генри? — Джерри хихикнул. — Я знаю, видел. Но, думаю, проблемы у них. Лаверн, скажи, как можно набирать в команду таких идиотов?

Симон раздражённо пробурчал, что-то вроде: «На своих Каннингемов посмотри», но Лили пришлось признать, что тут Умник прав: и Эйден, и Генри были креатурами Лаверна, и за их действия отвечал именно он.

Тупые и неконтролируемые бараны, они бодрым шагом двинулись к дому, игнорируя всякую предосторожность. Лаверн был готов устремиться следом за своими людьми, но Лили удержала его за плечо. Симон был хоть и не великого ума, но весёлый, добродушный и, в принципе, нравился Лили. Не хотелось, чтобы он так глупо подставлялся.

Тем временем, уже подойдя к дому, Эйден снял автомат с плеча и, пригибаясь, чтобы не засветиться на фоне окон, пробежал вдоль стены. Генри проследовал за ним. Они застыли на позициях по обе стороны от входной двери. Вокруг стояла всё та же тишина, в окнах ни огонька, а темноту зимнего утра рассеивал только фонарь над крыльцом. Лили напряглась: не похоже было, что в доме есть люди. Может, Дейли догадался, что Келли не оставят Лизу Каванах в покое и увёз её куда-то ещё. Или же О'Рурк ошибся. Или соврал? Эйден взялся за дверную ручку и, не особенно рассчитывая на успех, повернул. Дверь открылась с негромким скрипом. Эйден довольно подмигнул напарнику, махнул Лили и Симону, а затем нырнул в чёрное пятно дверного проёма.

— Ну вот, ребята уже там. Пошли и мы что ли? — Лаверн вопросительно смотрел на Лили.