Читаем История одного лагеря (Вятлаг) полностью

Клево — плохо

Кливер — галстук

Клифт — пиджак

Клоп — выключатель

Клык — золотой вставной зуб (коронка)

Клюкарь, клюкенник, клюкушник — вор, совершающий кражи из церквей

Кнацать — видеть, смотреть

Книток — квитанция

Кнут — подозрительный человек

Кобел — активная партнерша-лесбиянка

Коблиха — пассивная лесбиянка

Кодла — группа преступников

Кожа с бабками — кошелек с деньгами

Кожевник — кошелек

Кол — рубль

Колеса — ботинки

Колесики — наркотики в таблетках; часы

Колода — гроб

Кома — сто рублей

Композитор — чай

Конва — документы

Конверт — узел с вещами

Кони — сапоги

Контру заделать — совершить преступление

Кончик — гомосексуалист

Копилка — женский половой орган

Копыто — беглец

Корнеш — отец

Корочки — туфли

Корывка — мать

Косая — тысяча рублей

Косить — спекулировать

Костыли — ноги

Костыль — тюремный паек хлеба

Кость — симулянт

Кот — сутенер

Котлы — часы

Крабка — рука

Крабы — часы на металлическом браслете

Крантик — смерть за измену своим

Красная шапочка — бывший солдат

Краснуха — вор по товарным вагонам

Красючка — девушка приятной наружности

Крутиловка — облава

Крутить шарманку — отвлекать

Крысятник — осужденный, совершающий мелкие кражи в местах лишения свободы

Крючок — милиционер

Ксива — письмо, записка

Ксивы ломать — проверять документы

Кукушка — постовой

Кум — оперативный работник

Курва — проститутка

Курок — тайник

Кусочник — мелкий вор; нищий

Куток — воровская кампания

Куток сучий — камера-одиночка

Куш — хорошая добыча, большая сумма денег


Л

Лабаз — магазин

Лава, латки — деньги

Лайба, лейба — шприц для введения наркотиков

Лакмовка, лакшовка — проститутка, пользующаяся успехом

Лакшить — играть в карты

Лапа — взятка

Лапти сплел — убежал

Ласкать — воровать

Лафа — хорошая жизнь

Лахи — верхняя одежда

Лепень — костюм, пиджак

Лепило — врач

Лепить — врать следователю

Лепить горбатого — выдавать себя за другого, врать

Летка — кража

Линять — убегать

Литер — офицер в форме

Лобаст — продовольственный ларек

Лопари — сандалеты

Лопух — неопытный вор; человек, которого можно обмануть

Лупа — лампочка

Луша — простынь

Люды — воры

Люська — лицо, занимающееся мужеложством

Лягавый — милиционер

Лягаш — сотрудник милиции; доносчик

Лягнуть — выдать соучастника

Лягушка — подушка; троллейбус

Лярва — проститутка, неразборчивая в связях


М

Маза — верховодство; главенство; заступничество друг за друга; поддержка товарищей в разговоре

Мазировать — защищать

Майдан — поезд

Макар — неизвестный преступник

Макасы — сапоги

Макитра — голова

Макленуть — обменяться

Малина — воровской притон

Мальчик — отмычка

Малявка — записка

Мандра — хлеб

Мантель — плащ

Мантулить — работать

Мама — женщина-главарь преступной шайки

Мара, маруха — любовница; проститутка

Маркоташки — женские груди

Марку держать — воровать в городском транспорте

Марочка — носовой платок

Маршал — бригадир в колонии

Маршрутник — поездной вор

Марьяна — молодая женщина, девушка

Масел — притесняемый в камере

Маслины — патроны

Массовать — отбирать

Мастер — вор высокой квалификации

Мастырка — искусственно созданная (ложная) болезнь

Масть — настроение; уголовная каста

Матурить — прорезать карманы

Матуха — мать

Мацать — щупать

Маяк — условный знак; фонарь

Маячить — уговаривать

Медвежатник — взломщик сейфов

Медвежонок — сейф

Медвежья лапа — инструмент для взлома сейфа

Мелодия — милиция

Менжеваться — быть в нерешительности

Меняться наездниками — групповое сожительство с последующей сме ной партнеров

Мертвец — пьяный

Мессер — нож

Метла — дневальный штрафного изолятора; язык

Механша — содержательница квартиры

Микстура — огнестрельное оружие

Митрополит — председательствующий на собрании

Мобать — допрашивать

Мойка — лезвие бритвы

Мойщики — воры, совершающие кражи вещей и денег у спящих пассажи ров

Моква — дождь

Мокрое дело, мокруха — убийство

Мокрушник, мокрятник — убийца

Мокрый грант — грабеж с кровопролитием

Молитва — правило

Мостка — обойма для патронов

Мотать душу — допрашивать

Мотор — такси

Мотороллер — осужденный, у которого в половой член вставлены шарики

Мотыль — худой человек

Мошка — матрац

Мужик — работяга в колонии

Мурло — лицо

Мусор — милиционер

Мутный — непонятный человек

Мыло — неудача, бесполезное дело

Мыши — карманные воры, совершающие кражи в метро

Мясник — лицо, совершившее убийство с особой жестокостью


Н

Наблатыкаться — научиться говорить на жаргоне преступников

Наблындить — наворовать, натаскать

Набухариться, набухаться — напиться

Набушмаченный фраер — хорошо знающий воровскую жизнь, ее законы

Наварить (поймать) на конец — заболеть венерической болезнью

Наводить макли — обмениваться

Нагрудный чердак — нагрудный карман

Надыбать — обнаружить

Накидыш — финский нож, кинжал

Наколка — наводка на преступление; татуировка

Накнохать — увидеть что-либо (кого-либо)

Накрыть — задержать на месте преступления

Намыливаться — дактилоскопироваться

Наниматели квартир — воры, проникающие в квартиры под предлогом снятия жилплощади

Наплести веревки — наговорить лишнего

Наплести лапти — уйти от конвоя

Насадить — похитить

Наседка — камерный агент

Насунул галье — украл деньги

Нахрапом — насильно

Нашкодить — убить

Небо — потолок

Невестка — подушка

Невхипиш — осторожно

Не кантуйся (не контуйся) — не ври

Не крути панты — не приставай

Не питюкай — молчи

Ништяк — хорошо

Перейти на страницу:

Похожие книги

Адмирал Ее Величества России
Адмирал Ее Величества России

Что есть величие – закономерность или случайность? Вряд ли на этот вопрос можно ответить однозначно. Но разве большинство великих судеб делает не случайный поворот? Какая-нибудь ничего не значащая встреча, мимолетная удача, без которой великий путь так бы и остался просто биографией.И все же есть судьбы, которым путь к величию, кажется, предначертан с рождения. Павел Степанович Нахимов (1802—1855) – из их числа. Конечно, у него были учителя, был великий М. П. Лазарев, под началом которого Нахимов сначала отправился в кругосветное плавание, а затем геройски сражался в битве при Наварине.Но Нахимов шел к своей славе, невзирая на подарки судьбы и ее удары. Например, когда тот же Лазарев охладел к нему и настоял на назначении на пост начальника штаба (а фактически – командующего) Черноморского флота другого, пусть и не менее достойного кандидата – Корнилова. Тогда Нахимов не просто стоически воспринял эту ситуацию, но до последней своей минуты хранил искреннее уважение к памяти Лазарева и Корнилова.Крымская война 1853—1856 гг. была последней «благородной» войной в истории человечества, «войной джентльменов». Во-первых, потому, что враги хоть и оставались врагами, но уважали друг друга. А во-вторых – это была война «идеальных» командиров. Иерархия, звания, прошлые заслуги – все это ничего не значило для Нахимова, когда речь о шла о деле. А делом всей жизни адмирала была защита Отечества…От юности, учебы в Морском корпусе, первых плаваний – до гениальной победы при Синопе и героической обороны Севастополя: о большом пути великого флотоводца рассказывают уникальные документы самого П. С. Нахимова. Дополняют их мемуары соратников Павла Степановича, воспоминания современников знаменитого российского адмирала, фрагменты трудов классиков военной истории – Е. В. Тарле, А. М. Зайончковского, М. И. Богдановича, А. А. Керсновского.Нахимов был фаталистом. Он всегда знал, что придет его время. Что, даже если понадобится сражаться с превосходящим флотом противника,– он будет сражаться и победит. Знал, что именно он должен защищать Севастополь, руководить его обороной, даже не имея поначалу соответствующих на то полномочий. А когда погиб Корнилов и положение Севастополя становилось все более тяжелым, «окружающие Нахимова стали замечать в нем твердое, безмолвное решение, смысл которого был им понятен. С каждым месяцем им становилось все яснее, что этот человек не может и не хочет пережить Севастополь».Так и вышло… В этом – высшая форма величия полководца, которую невозможно изъяснить… Перед ней можно только преклоняться…Электронная публикация материалов жизни и деятельности П. С. Нахимова включает полный текст бумажной книги и избранную часть иллюстративного документального материала. А для истинных ценителей подарочных изданий мы предлагаем классическую книгу. Как и все издания серии «Великие полководцы» книга снабжена подробными историческими и биографическими комментариями; текст сопровождают сотни иллюстраций из российских и зарубежных периодических изданий описываемого времени, с многими из которых современный читатель познакомится впервые. Прекрасная печать, оригинальное оформление, лучшая офсетная бумага – все это делает книги подарочной серии «Великие полководцы» лучшим подарком мужчине на все случаи жизни.

Павел Степанович Нахимов

Биографии и Мемуары / Военное дело / Военная история / История / Военное дело: прочее / Образование и наука
100 великих кладов
100 великих кладов

С глубокой древности тысячи людей мечтали найти настоящий клад, потрясающий воображение своей ценностью или общественной значимостью. В последние два столетия всё больше кладов попадает в руки профессиональных археологов, но среди нашедших клады есть и авантюристы, и просто случайные люди. Для одних находка крупного клада является выдающимся научным открытием, для других — обретением национальной или религиозной реликвии, а кому-то важна лишь рыночная стоимость обнаруженных сокровищ. Кто знает, сколько ещё нераскрытых загадок хранят недра земли, глубины морей и океанов? В историях о кладах подчас невозможно отличить правду от выдумки, а за отдельными ещё не найденными сокровищами тянется длинный кровавый след…Эта книга рассказывает о ста великих кладах всех времён и народов — реальных, легендарных и фантастических — от сокровищ Ура и Трои, золота скифов и фракийцев до призрачных богатств ордена тамплиеров, пиратов Карибского моря и запорожских казаков.

Андрей Юрьевич Низовский , Николай Николаевич Непомнящий

История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии
1937. Как врут о «сталинских репрессиях». Всё было не так!
1937. Как врут о «сталинских репрессиях». Всё было не так!

40 миллионов погибших. Нет, 80! Нет, 100! Нет, 150 миллионов! Следуя завету Гитлера: «чем чудовищнее соврешь, тем скорее тебе поверят», «либералы» завышают реальные цифры сталинских репрессий даже не в десятки, а в сотни раз. Опровергая эту ложь, книга ведущего историка-сталиниста доказывает: ВСЕ БЫЛО НЕ ТАК! На самом деле к «высшей мере социальной защиты» при Сталине были приговорены 815 тысяч человек, а репрессированы по политическим статьям – не более 3 миллионов.Да и так ли уж невинны эти «жертвы 1937 года»? Можно ли считать «невинно осужденными» террористов и заговорщиков, готовивших насильственное свержение существующего строя (что вполне подпадает под нынешнюю статью об «экстремизме»)? Разве невинны были украинские и прибалтийские нацисты, кавказские разбойники и предатели Родины? А палачи Ягоды и Ежова, кровавая «ленинская гвардия» и «выродки Арбата», развалившие страну после смерти Сталина, – разве они не заслуживали «высшей меры»? Разоблачая самые лживые и клеветнические мифы, отвечая на главный вопрос советской истории: за что сажали и расстреливали при Сталине? – эта книга неопровержимо доказывает: ЗАДЕЛО!

Игорь Васильевич Пыхалов

История / Образование и наука
Идея истории
Идея истории

Как продукты воображения, работы историка и романиста нисколько не отличаются. В чём они различаются, так это в том, что картина, созданная историком, имеет в виду быть истинной.(Р. Дж. Коллингвуд)Существующая ныне история зародилась почти четыре тысячи лет назад в Западной Азии и Европе. Как это произошло? Каковы стадии формирования того, что мы называем историей? В чем суть исторического познания, чему оно служит? На эти и другие вопросы предлагает свои ответы крупнейший британский философ, историк и археолог Робин Джордж Коллингвуд (1889—1943) в знаменитом исследовании «Идея истории» (The Idea of History).Коллингвуд обосновывает свою философскую позицию тем, что, в отличие от естествознания, описывающего в форме законов природы внешнюю сторону событий, историк всегда имеет дело с человеческим действием, для адекватного понимания которого необходимо понять мысль исторического деятеля, совершившего данное действие. «Исторический процесс сам по себе есть процесс мысли, и он существует лишь в той мере, в какой сознание, участвующее в нём, осознаёт себя его частью». Содержание I—IV-й частей работы посвящено историографии философского осмысления истории. Причём, помимо классических трудов историков и философов прошлого, автор подробно разбирает в IV-й части взгляды на философию истории современных ему мыслителей Англии, Германии, Франции и Италии. В V-й части — «Эпилегомены» — он предлагает собственное исследование проблем исторической науки (роли воображения и доказательства, предмета истории, истории и свободы, применимости понятия прогресса к истории).Согласно концепции Коллингвуда, опиравшегося на идеи Гегеля, истина не открывается сразу и целиком, а вырабатывается постепенно, созревает во времени и развивается, так что противоположность истины и заблуждения становится относительной. Новое воззрение не отбрасывает старое, как негодный хлам, а сохраняет в старом все жизнеспособное, продолжая тем самым его бытие в ином контексте и в изменившихся условиях. То, что отживает и отбрасывается в ходе исторического развития, составляет заблуждение прошлого, а то, что сохраняется в настоящем, образует его (прошлого) истину. Но и сегодняшняя истина подвластна общему закону развития, ей тоже суждено претерпеть в будущем беспощадную ревизию, многое утратить и возродиться в сильно изменённом, чтоб не сказать неузнаваемом, виде. Философия призвана резюмировать ход исторического процесса, систематизировать и объединять ранее обнаружившиеся точки зрения во все более богатую и гармоническую картину мира. Специфика истории по Коллингвуду заключается в парадоксальном слиянии свойств искусства и науки, образующем «нечто третье» — историческое сознание как особую «самодовлеющую, самоопределющуюся и самообосновывающую форму мысли».

Р Дж Коллингвуд , Роберт Джордж Коллингвуд , Робин Джордж Коллингвуд , Ю. А. Асеев

Биографии и Мемуары / История / Философия / Образование и наука / Документальное