История одного поколения

А ответ был предельно простым: дело близилось к окончанию института! Эдуард уже давно перевелся на дневное отделение и теперь ходил в круглых отличниках, претендуя на «красный» диплом. Однако больше всего его интересовала партийная карьера, поэтому он уделял особое внимание комсомольской работе, как и в школе являясь практически бессменным комсоргом своего курса. Когда же еще и было вступать в партию, как не сейчас, тем более что он успешно выдержал годичный испытательный срок. Но как отвечать на дурацкий вопрос?

Партийная комиссия в составе трех человек — инструктора местного райкома, секретаря парткома и секретаря комсомольской организации института — напряженно замерла, ожидая его дальнейших слов.

— …Чтобы… Чтобы… — как назло, ничего в голову не приходило, поэтому пришлось ляпнуть самую шаблонную фразу, — чтобы быть в первых рядах строителей коммунизма.

Члены комиссии многозначительно переглянулись и стали вполголоса переговариваться. Архангельский нетерпеливо ждал, озлобленный всеми этими нелепыми, но выматывающими душу формальностями. Какого черта они делают столь многозначительные рожи, как будто видят его первый раз в жизни! Для кого, как не для этого «старого хряка» Осетрова — секретаря парткома и горького пьяницы, — он в свое время бегал за коньяком! А разве не этому молодому проходимцу Веселову — секретарю комсомольской организации и отъявленному бабнику — он писал огромные доклады для всевозможных «научно-практических конференций»! Про инструктора райкома и говорить нечего — этот прохвост мечтал о дальнейшем продвижении по партийной линии, для чего учился в Высшей партшколе при ЦК КПСС и неоднократно просил Архангельского сделать ему очередную курсовую или контрольную по общественным наукам. При этом в разговорах тет-а-тет неоднократно обещал, собака, посодействовать в занятии своего места, как только Архангельский закончит институт, а его самого сделают замзавотделом пропаганды и агитации. Все же свои люди, так чего резину тянуть? Наконец Осетров поднял голову, встал и великодушным жестом протянул заждавшемуся Архангельскому широкую и теплую ладонь.

— Комиссия посовещалась и приняла единогласное решение… Поздравляем вас, Эдуард Петрович. В это тяжелое время партия должна еще теснее сплотить свои ряды, вобрав в себя наиболее достойных представителей советской молодежи…

Почти в это же самое время, но на другом конце Москвы, разыгрывалась прямо противоположная сцена. Юрий Корницкий вошел в приемную первого секретаря райкома комсомола.

— По какому делу? — холодно осведомилась молодая и весьма эффектная секретарша, нехотя отрываясь от созерцания своих холеных ногтей.

— По личному, — коротко ответил Юрий, ловя себя на привычной мысли, приходившей к нему каждый раз, когда он видел симпатичную девицу: «Эх, поиметь бы тебя, дура!»

— А именно?

— Моя фамилия Корницкий.

— А, вы тот самый…

— Да, я тот самый, — сухо подтвердил Юрий. «Хотела сказать — жид, сука!»

— Проходите, — ледяным тоном произнесла секретарша и, нажав кнопку селектора, проворковала: — Виктор Васильевич, к вам тут некий Корницкий.

Юрий метнул на нее злой взгляд, но секретарша, хотя и почувствовала это, не подняла глаз. Открыв двойные, обитые черным дерматином двери, он оказался в кабинете первого секретаря.

— Добрый день.

Секретарь — лысоватый, но еще молодой, не старше тридцати пяти лет, мужик с отвратительно-крупной, похожей на муху родинкой на щеке, окинул его цепким взглядом из-за длинного стола, но ничего не ответил.

— Моя фамилия Корницкий, — изо всех сил стараясь сдержаться и говорить как можно более спокойным тоном, начал Юрий. — Я пришел, чтобы подать заявление на выход из комсомола.

— Так-так… Ну и чем же тебе, интересно узнать, наша организация не угодила?

«Ведь обо всем уже знает, скотина, так зачем лишний раз спрашивать?»

— Дело не в этом… — вежливо отвечал он. — Просто я с родителями уезжаю на постоянное место жительства в Израиль.

«А там комсомольской организации нет и встать на учет негде — ха-ха-ха!»

— Бросаешь Родину в трудный момент, значит?

На этот провокационный вопрос у большинства отъезжающих за границу евреев ответ был отрепетирован заранее, поэтому Юрий выдал его не раздумывая:

— Согласно Декларации прав человека, принятой Организацией Объединенных Наций в тысяча девятьсот сорок девятом году, а также Хельсинкским соглашениям, подписанным Советским Союзом, любой человек имеет право свободно избирать себе место жительства.

— Я тебя не об этом спрашиваю, — брезгливо поморщился секретарь. — Родина тебя воспитала, дала прекрасное образование… Ведь ты, кстати, в прошлом году первый медицинский закончил — так, что ли?

— Так.

— Ну вот, образование бесплатно получил, за счет нашего государства, а отрабатывать его у капиталистов собираешься?

— Почему же у капиталистов? В Израиле, между прочим, и коммунистическая партия существует. — Только с помощью этой плохо скрытой издевки Юрию удалось хоть немного «выпустить пар».

— Знаешь, что я бы делал с такими, как ты?