История одной любви. Начало

Так мы с Мадиной еще не танцевали. Под ладонями мялась шелковая прослойка, нижние фаланги пальцев впитывали живую кожу, а пульсы перестреливались, как враги в момент штурма, от которого зависят жизни и судьбы. Нельзя быть с человеком так близко и остаться безучастным. Я крепче прижал Мадину, она не без удовольствия подалась вперед.

Чертовы руки. Чертова девка. Чертов ее брат, из-за дружбы с которым невозможно вместе со всеми наслаждаться тем, что само приплыло в руки.

— Простите, можно?

У меня вырвался вздох досады, но пришлось отдать «переходящее знамя» очереднику с вечно грустными, даже если они смеялись, глазами, прятавшимися за очками. Впрочем, неожиданно для всех глаза загорелись. Странно загорелись.

Что-то произошло. Танцующая Мадина стала нервничать, немое лицо уставилось на прихожую. Я еще оборачивался, а ноги уже несли к Тимохе, беспардонно рывшемуся в сумочке Мадины. Прошибло потом: там могут быть документы, и телефон не выключен…

— О, Кваздик, извини. — Тимоха поднялся. — Хотелось посмотреть, кто же к нам пришел. Обидно, что ты это знаешь, а мы нет.

— Все, что вам нужно знать, вы узнали, остальное достаточно видеть и чувствовать. Хочешь лишить себя этого удовольствия?

— Виноват, командор, больше не повторится. Разрешите приступить к разрешенным обязанностям?

— Если еще раз что-то учудишь…

Руки Тимохи приложились к груди в величайшем раскаянии, и он по-быстрому слинял. Сумку и пакет я на всякий случай переложил в ту же коробку под кроватью, где хранилась техника, теперь незаметно не достанешь.

Думаю, владелец потных очков достаточно насладился. Убавленная громкость музыки позволила разговаривать без крика.

— Стоп! Настало время игр. — Над моей головой взвилась колода карт из волшебного пакета Мадины. — В «дурака», как понимаю, умеют все, дополнительные правила просты: каждый за себя, подкидывают двое крайних, проигравшие снимают по одной вещи, пока не продуют последнюю. Внимание: последнее не снимается! А если кто-то станет выпендриваться… — Я строго посмотрел на главных подозреваемых: на Тимоху, который в зависимости настроения способен отчебучить что-то непотребное, и, само собой, на Мадину. — В этом случае не оправдавшее надежд собрание будет немедленно покинуто нами ради более вменяемого.

— Проигравшего все же нужно как-то наказать, — влез Тимоха.

— Все учтено, вы не дослушали. Тому, кто проиграет, придется надеть что-то из женских вещей и ходить так до конца вечеринки.

С тощего Игоря юбка может свалиться, а на Тимоху, если расправит плечи, может не налезть блузка. И только Фильке по ширине все придется впору и выглядеть будет уморительно. Но все поглядели на меня: с такими талией и объемом груди ни юбка, ни блузка в живых не останутся. Как в таком случае девушка домой пойдет?

Кстати, если проиграет она — получится, что вновь наденет дополнительный элемент, это как бы очко в ее пользу. Никто на этом внимания не заострил. Хорошо бы, чтоб это продолжалось подольше. Я подсластил пилюлю, превращая ее в гигантский торт:

— А победитель заключительного тура получит право отобедать кое-чем вкусненьким с тела любого из присутствующих по своему выбору.

На кровать упал заранее добытый из того же пакета-самобранки флакон взбитых сливок.

От сказанного собравшиеся возликовали, а формулировка заставила тихо усмехнуться: предпочтение парней очевидно. Интрига в том, что выиграть может Мадина, и тогда…

Все четверо, и я в том числе, мечтали быть выбранными. С ростом конкуренции выросло напряжение. Приятели превратились в соперников.

Черт подери, у нее же рот закрыт!

Я этот момент упустил так же, как и госпожа сценаристка. Почему-то на ум приходили только варианты с победителями-парнями.

Вероятность обратного — одна пятая. Теоретически двадцать процентов — это много, то есть такой исход возможен. Практически оставшиеся восемьдесят процентов должны задавить количеством. Я почти уверен, что выиграет кто-то из парней. Особого эротизма в слизывании сладости с мужского тела нет, это дело сугубо на любителя, и такое развитие событий большинству даже в голову не приходило — иначе давно бы прилетело указание на резину вместо губ у главного участника вечеринки.

Кстати, нельзя сбрасывать со счетов версию, что у Мадины на уме еще что-то. Например, она может убрать сливки с кожи избранника каким-нибудь приятным женским местом.

Фу, что за мысли? Скорее всего, Мадина специально поддастся, если игра пойдет в невыгодную ей сторону. Она пришла за эротическими приключениями, которых не получит в семейной жизни. Конечно, слизать лакомство можно и с мужа, он будет в восторге, если такое для него приемлемо, а сами игрища зайдут под настроение, но не думаю, что наша авантюристка мечтала об этом.

Мадина неотрывно смотрела на меня из маски взглядом побитой собаки. Пауза тянулась, она ждала, я молчал. Поскольку сомневался.

«Нужно ли? — спросили мои глаза. — Уверена?»

«Ну пожалуйста!..»

«Наверняка потом я буду жалеть…»

«Не будешь!»

«Черт с тобой. Но если что — я предупреждал». И я завершил речь: